Федерация VS империя

Бабаи идут на Кремль
Башкирский и татарский президенты создают проблемы российскому

Автор фото: ИТАР-ТАССС новым испытанием столкнулся правящий тандем Путин—Медведев. В ответ на предложение Кремля уйти в отставку лидер Башкирии Муртаза Рахимов затеял собственную игру и пытается сейчас передать власть в республике своему сыну Уралу. Но даже это еще не самое пикантное. Пойдя ва-банк, Рахимов пытается играть на несогласованности действий между командами Путина и Медведева. И пока это у него неплохо получается.

В середине июня российская политэлита была взбудоражена призывом президента Татарстана Минтимера Шаймиева вернуться к принципу избрания руководителей регионов. Ажиотаж еще больше усилился, когда к этому призыву присоединился и лидер Башкирии Муртаза Рахимов. Причина внезапной любви двух президентов к высоким демократическим принципам была довольно приземленной. И тому, и тому предложили “уступить дорогу молодым”.

Первоначально главным “фрондером” в сладкой президентской парочке казался лидер Татарстана. Но если попытаться восстановить цепь событий, то становится ясно: башкирский “бабай” (прозвище Рахимова в республике, в переводе — “дед, хозяин”) действует даже более жестко и агрессивно, чем его уважаемый коллега из Казани.

В начале мая тогдашний глава президентской администрации Сергей Собянин встретился с Рахимовым и без обиняков предложил ему уйти на пенсию. Владыка Башкирии впал в состояние шока. Но тут произошло неожиданное. После инаугурации Медведева Собянин перешел на работу в правительство. А новый шеф кремлевского аппарата Нарышкин не стал педалировать поднятый своим предшественником вопрос. Это и позволило Рахимову выстроить глубоко эшелонированную линию обороны.

Уже много лет главной политической интригой в Башкирии является отношение между президентом Рахимовым и его могущественным сыном Уралом. Ставший благодаря отцу чуть ли не самым влиятельным бизнесменом и политиком республики, Рахимов-младший не во всем соответствует привычному образу восточного владыки. Его энциклопедические знания в самых разных областях жизни настолько глубоки, что случайные знакомые от удивления впадают в состояния ступора. Но при этом все другие черты “восточного падишаха” вроде бешеной жажды власти и исключительного “изящества манер” у Урала тоже налицо. В прошлом он умудрился достать даже своего отца. Но некоторое время назад в семействе Рахимовых вновь наступил мир. Так что президент смог запустить операцию “Преемник”.

При всей простоте башкирских политнравов идея сделать Рахимова-младшего официальным преемником отца была сочтена нереалистичной. Вместо этого на роль формального главы республики стали выдвигать ставленника Урала Раиля Сарбаева, которого в срочном порядке сделали премьером. После этого политическое поле в республике можно было считать почти полностью зачищенным. Местное отделение “Единой России” во главе с руководителем исполкома, опытным аппаратчиком Исмагилом Габитовым, жестко ориентировано на Урала. То же самое можно сказать и про республиканское МВД во главе с Рафаэлем Диваевым.

Вне сферы влияния Урала остались лишь башкирское управление ФСБ да давно находящийся в контрах с “кронпринцем” глава администрации президента республики Радий Хабиров. С его-то помощью внезапно вышедший из состояния анабиоза Кремль и попытался разрушить игру Рахимовых. Хабиров принял предложение из Москвы и согласился занять пост первого замглавы управления по внутренней политике администрации российского президента.

Для Рахимова-младшего это на первый взгляд совершенно незначительное назначение означало катастрофу. Кремлевское управление по внутренней политике занимается в том числе и подбором руководящих региональных кадров. Отлаженная операция “Преемник” внезапно дала сбой. Поэтому Рахимов-старший и пошел на беспрецедентный шаг. Только что ушедший в отставку глава администрации президента был объявлен “коррупционером”. После этого Кремлю пришлось дать задний ход. В минувший понедельник Радий Хабиров так и не появился на своем новом рабочем месте. В результате ситуация зависла. Счет в матче Уфа—Москва вновь стал 1:1.

Все это может показаться малоинтересными местечковыми разборками. Но в реальности на кону сейчас нечто несравнимо более важное, чем судьба башкирской власти, — авторитет федерального центра. В эпоху путинского президентства региональные лидеры знали, что “наезды” на Кремль смертельно опасны для политического здоровья.

Новая конфигурация российской власти еще остается чем-то непонятным. Вот Рахимов и Шаймиев и решили попробовать ее “на зубок”. Если у них получится, то осмелеть могут и другие.

На таком фоне поведение федерального центра не может не вызывать вопросов. “Заповедники развитого феодализма”, возможно, и стоит немного поворошить. Но правильно ли это делать с наскока? И чего стоят сладкие речи о полном единстве между Путиным и Медведевым, если их аппараты в столь важном вопросе по сути действовали вразнобой?

Одним словом, события в Башкирии можно рассматривать как своеобразную лакмусовую бумажку для Кремля и Белого дома. Удастся ли тандему Рахимовых провести в новые формальные лидеры республики своего ставленника? Смогут ли они затем претворить в жизнь любимую идею Урала и преобразовать Башкирию в парламентскую республику, сохранив в ней таким образом власть своей семьи? Наконец, кто получит контроль над башкирским топливным сектором, без которого все руководящие посты в республике не более чем пустые декорации? Когда мы получим ответы на все эти вопросы, станет ясно и “кто есть ху” в Москве.

http://www.mk.ru/blogs/MK/2008/06/25/society/359306/

Добавлено: 26.06.08, 02:05 +0000 **Еше один Джедай**

Мусульманский ультиматум Кремлю
Сегодня в Москве состоялась пресс-конференция председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля, на которой стало известно, что российские мусульмане готовят открытое обращение к президенту Дмитрию Медведеву, в котором изложены пять требований.
В случае невыполнения этих требований, уверен Джамаль, на Северном Кавказе развернется война, а Россия потеряет часть страны, сообщает "Новый регион".

По его словам, в последние годы в России идет активный поиск внутреннего врага, на роль которого российские спецслужбы выбрали мусульман. Этот процесс совпал по времени с изменением вектора внешнеполитической деятельности России. «После 11 сентября был объявлен крестовый поход на ислам. Путин выбрал союз с Америкой против ислама как гарантию возвращения России статуса мировой державы», – заявил председатель Исламского комитета.

Кремль, по его словам, ведет сегодня политику двойных стандартов по отношению к мусульманам, для внешнего (конференции и симпозиумы) и внутреннего пользования, которая не имеет ничего общего с благообразными конференциями. Для мусульман за пределами России создается имидж страны, повернутой к организации Исламская конференция, ШОС, а внутри "идет жесткое обрабатывание доктрины внутреннего врага», – заявил Джемаль.

"Крупнейший после титульной православной русской нации компонент российской цивилизации – мусульмане – подвергаются преследованию во все возрастающих размерах. Сотни сфабрикованных дел, множится список запрещенной литературы. Мы все видим, что происходит в республиках – субъектах с титульными традиционно мусульманскими этносами. Там происходит жесточайший прессинг против верующей молодежи. Происходит фактически узурпация местными коррумпированными кланами власти, при этом они уповают на поддержку центра. И, уповая на эту поддержку, они наносят губительный вред собственному народу, идут на пролитие крови. Все это вместе образует обстановку, которая приобретает характер нетерпимости", – заявил Гейдар Джемаль.

По словам Джемаля, в существующей обстановке говорить о том, что вооруженное сопротивление разгромлено, в настоящее время не приходится. Наоборот, "вооруженное сопротивление на Кавказе не только существует, оно крепнет и становится не национал-сепаратистским, как это было в прошлом, а политическим и интернационалистским".

В этих условиях в России необходимо менять формат отношения к мусульманам, которые со своей стороны выдвигают пять требований к власти.

Первое требование – допустить мусульман в политическую жизнь России. Дать возможность мусульманам полноправно, как самостоятельной группе, части российской цивилизации, оказывать влияние на формирование как внутренней, так и внешней политики, быть мостом между Россией и внешним исламским миром.

Второе требование – свободные выборы в республиках с титульным проживанием традиционных мусульманских этносов.

Третье требование – допуск мусульман к СМИ.

Четвертое требование – пересмотр политических дел по тем очевидным фальсификациям, в результате которых сегодня невинные люди томятся в зонах.

Пятое требование – прекратить практику запрета на мусульманские книги, которые имеют многовековую практику богослужения и являются частью мировой цивилизации

"Эти пять требований российские мусульмане собираются передать Дмитрию Медведеву. Мы надеемся, что власть, которая озабочена судьбами России, услышит наше требование, примет его во внимание, пойдет на определенные шаги", – заявил Джемаль.

http://www.mk.ru/blogs/MK/2008/06/24/society/359238/

Добавлено: 27.06.08, 08:38 +0000

Джемаль всегда клоуном был, но сейчас окончательно крыша съехала ...

http://demoscope.ru/weekly/2002/085/analit01.php
Динамика национального самосознания россиян

Э. А. Паин
(Опубликовано в журнале "Этнопанорама" №1 2002 год, с. 10-18)

О кризисе идентичности

Постсоветская Россия переживает затяжной "кризис идентичности", проявляющийся в болезненном привыкании россиян к своему новому месту в геополитическом пространстве на территории бывшего СССР и к новым формам консолидации внутри Российской Федерации. Причин тому много, назову лишь две основные.
Во-первых, жители Российской Федерации, еще в период, когда она была одной из 15 республик СССР, редко ассоциировали себя именно с Россией, считая своей родиной весь Советский Союз. Поэтому распад Союза болезненно переживался большинством россиян, привыкшим жить в большой стране. Во-вторых, общероссийская идентичность не рождалась в ходе национальных движений, как в других новых независимых государствах, напротив, националисты различных направлений препятствовали, в различной мере и в разных формах, развитию единой гражданской идентичности жителей России.
Русские националисты препятствовали этому, потому что мечтали о восстановлении Союза. Для них Россия не идентифицируется с Российской Федерацией. По выражению лидера российских коммунистов и русских левых национал-патриотических сил Геннадия Зюганова "...нынешняя Российская Федерация - это еще не вполне Россия, а обрубок с кровоточащими разорванными связями..."1. Лидеры национальных движений нерусских народов не способствовали укреплению общероссийского единства, поскольку добивались, многие добиваются и сейчас, большей независимости своих республик от Москвы.
Жители России, даже те из них, кто безоговорочно идентифицирует себя с единой российской гражданской общностью, не готовы отождествить себя с российской нацией. Для России - это неологизм. Здесь, как и в ряде других стран Восточной и Центральной Европы, а также Германии, укоренилась традиция этнического восприятия нации, в отличие от англоязычных стран, в которых термины "nation "и "nationality" ассоциируются с гражданством. На вопрос о том: "К какой нации вы принадлежите" российские граждане, в большинстве своем, скажут, что являются частью этнических русских, татар, якутов и других этнических общностей ("наций"), но не единой российской нации.
В условиях, когда рухнула коммунистическая идеология, исчезают привычные представления о границах страны, обострились отношения между регионами и центральной властью, региональная идентичность оказалась, на какое-то время, более реальной и прочной основой для групповой консолидации людей, чем общероссийское гражданство.
Четыре основные группы факторов - экономические, этнические, демографические и социально-политические - в наибольшей мере определяют изменения соотношения региональной и общероссийской идентичности.

Экономические факторы динамики российской идентичности

Российская Федерация, охватывавшая к моменту провозглашения своего государственного суверенитета 3/4 территории СССР и 2/3 его населения, оставалась таким же унитарным государством как и весь Советский Союз. Огромная Россия управлялась из одного центра, при этом Москва мелочно контролировала каждый шаг региональных властей. Средства, заработанные наиболее развитыми областями Центрального региона, Урала и Поволжья, а также сверхдоходы нефтедобывающей Тюменской области, расположенной в Западной Сибири, уходили в федеральную казну и назад в регионы возвращалась только малая часть, величина которой не имела связи с результатами производственной деятельности региона.
Неэффективность такого управления проявилась задолго до горбачевской перестройки, а после распада Союза она превратилась в анахронизм, вызывала тотальное недовольство регионов.
Через федеральный бюджет крайне неэффективно перераспределялось между регионами часть валового внутреннего продукта2. Защититься от этой неэффективности за счет повышения своей политической и экономической самостоятельности хотели как горстка регионов-доноров, так и множество регионов-реципиентов, которые сегодня не могут обойтись без дотаций.
Обособление как способ экономической самозащиты стало особенно популярным вследствие нарастания трудностей и откровенных ошибок в проведении экономических реформ. Их концепция, если таковая вообще была, весьма слабо учитывала различную меру неподготовленности как населения регионов, так и региональных элит к восприятию крутых "шоковых" перемен. Начиная с 1992 года, популярность реформ падала от месяца к месяцу. Одновременно возрастала популярность тех местных руководителей, которые заявляли о своем нежелании слепо следовать предписаниям московских либеральных теоретиков реформ.
В числе таких регионов, прежде всего, оказались те, в которых была особенно высока доля предприятия военно-промышленного комплекса. Это - большая часть областей центральной России, Челябинская область, Удмуртия, Марий-Эл, Дагестан. Здесь численность работников промышленности упала вдвое, а в Северной Осетии - еще больше3. В России были и регионы, которые выиграли от экономических перемен. Это, прежде всего, регионы с экспортной направленностью в экономике: Тюменская область, Башкортостан, Татарстан, Саха (Якутия), а также крупнейшие финансовые и торговые центры России, особенно Москва. Уровень зарплаты здесь был в 3-5 раз выше, чем в регионах с индустриальной специализацией4.
Тем не менее, и "выигравшие", и "проигравшие" регионы хотели застраховать себя от экспериментов федерального правительства, поэтому в ходе проведения экономических реформ требования повышения экономической и политической самостоятельности регионов возрастали. Одновременно возрастала популярность тех местных руководителей, которые заявляли о своем нежелании слепо следовать предписаниям московских либеральных теоретиков реформ.
В этих условиях Нижегородская область, Москва (как особый субъект федерации) и Татария выдвинули свои особые региональные модели реформирования экономики, а Ульяновская область - наиболее последовательно отстаивала модель отказа от реформ.
Проявлением начавшегося в 1992-1993 годах соревнования регионов по выдвижению идей "особого пути развития" стала и нашумевшая в свое время концепция Уральской Республики.
На мой взгляд, никакой опасности для целостности России эта идея не представляла. Конституция Уральской Республики отличалась от конституций национальных республик в составе России тем, что безоговорочно признавала верховенство российского права и федеральной государственной власти на своей территории5. Самое же главное, что население области было абсолютно равнодушно к возне, затеянной местными властями по поводу "республиканизации" области. В целом, экономическое обособление как основа региональной идентификации всегда носило преимущественно элитарный характер и слабо затрагивало широкие слои населения.
Итак, во всех регионах России накопилось немало объективных причин для недовольства как сохранением жестко централизованной системы государственного управления, так и не слишком удачными попытками реформирования экономики. Повсеместно нарастали требования расширения административной и экономической самостоятельности субъектов федерации. Вместе с тем, в русских краях и областях эти требования не выходили за рамки сугубо экономических и были направлены на превращение унитарного государства в подлинно федеративное.
Совершенно иначе действуют этнические факторы, и особенно, в так называемых "национально-территориальных образованиях", о которых в Конституции Российской Федерации отсутствуют какие-либо упоминания, однако, реально подобные образования существуют. Республики в составе Федерации, автономные округа и области создавались, и в большинстве своем, развиваются как формы политического самоопределения и этнической самозащиты, так называемых "титульных" национальностей (т.е. представителей этнических общностей, давших название соответствующей административной единице).

Этнические факторы динамики идентичности.

Социологические опросы указывают на неуклонный рост актуализации этничности для все большей части населения России6.
В наибольшей мере эта тенденция характерна для нерусских народов и, прежде всего, для представителей титульных национальностей российских республик. Если в 1994 году 70% осетин указывали, что "никогда не забывают о своей национальности", то в конце 90-х так отвечали 82% респондентов из этой этнической общности. У якутов доля аналогичных ответов выросла с 60% до 70%, у татар и башкир с 50% до 60%.
С ростом этнической идентичности нерусских народов усиливалась и их региональная самоидентификация.
Среди опрошенных татар, считали себя только татарстанцами - 30% опрошенных; россиянами и татарстанцами, но больше последними - 36%; в равной мере теми и другими - 24% опрошенных, а только россиянами - менее 10%. Примерно такое же соотношение было у якутов, башкир и осетин.
Таким образом, буквально напрашиваются некоторые выводы о соотношении общероссийской и региональной идентичности у представителей титульных национальностей республик Федерации.
Во-первых, исключительно или преимущественно региональная идентичность характерна для подавляющего большинства (более, чем 2/3) опрошенных в этих общностях, в то время как в равной мере российская и региональная идентичность присуща лишь менее четверти опрошенных.
Во-вторых, несмотря на то, что двойственная идентичность (общероссийская и региональная) преобладает и характерна для более чем половины опрошенных, тем не менее, почти треть респондентов, граждан России, не проявили никаких признаков своей общероссийской самоидентификации. Вероятно, именно эта группа может стать потенциальной базой развития этнического сепаратизма в случае обострения отношений с федеральным Центром в той или иной республике или, при вспышках межгрупповых этнических конфликтов.
Во многом иная структура самоидентификации у русских. В этой группе в 4-5 раз больше опрошенных по сравнению с представителями титульных национальностей республик, которые считают себя только россиянами. Такой ответ дали от 40% до 50% русских в обследованных регионах.
Весьма существенно, что у русских, в отличие от представителей других национальностей, вовсе не проявились случаи, когда региональная идентичность подавляла бы общероссийскую. Последняя выражена у русских заметно сильнее, чем у опрошенных представителей других национальностей.
Своеобразно проявляется у русских влияние этнической идентификации на гражданскую. Если у нерусских народов этничность усиливает региональную идентификацию, то у русских, особенно в республиках, заметна прямо противоположная тенденция: в группах с высоко актуализированным русским этническим самосознанием, относительно подавлено региональное самосознание. Именно в таких группах больше людей считает себя "преимущественно россиянами", а не гражданами той или иной республики.
То обстоятельство, что у русских, так же, как и у других обследованных групп, большинство (до 60%) проявляют двойственную идентификацию - общероссийскую и региональную (считают себя гражданами как всей России, так и, например, Татарстана или Магаданской области), на мой взгляд, объясняется относительно слабо выраженным этническим самосознанием. От 50% до 60% русских по результатам опросов 1999 года выбирали ответ: "Я редко задумываюсь о том, кто я по национальности".
Однако и у русских этническая самоидентификация постепенно усиливается. Около 40% русских в пяти вышеназванных регионах заявили: "Я никогда не забываю о том, что я русский" - это почти вдвое больше, чем было в советское время.
Можно предположить, что с ростом этнического самосознания русских будет усиливаться их общероссийская самоидентификация и ослабевать региональная. Тогда как у нерусских "титульных" народов республик Федерации, напротив, региональное сознание усиливается с ростом этнического.

Демографические факторы динамики идентичности

Определенное влияние на изменение соотношения региональной и общероссийской идентификации различных групп населения Российской Федерации оказывают изменения численности различных этнических и региональных групп населения и миграционные процессы.
Замечена следующая закономерность: в те исторические периоды, когда на территории России появлялась возможность относительно свободного волеизъявления, в том числе свобода этнической самоидентификации - резко возрастало число новых этнических общностей, фиксируемых в статистических документах (см. рисунок 1).

Рисунок 1. Изменение количества выделенных в ходе переписей населения России этнических групп

Так было в 1920-х годах, после распада Российской империи, в период заигрывания молодой советской власти с лидерами угнетавшихся царизмом нерусских народов, в конце 1980-х - в период горбачевской перестройки и, особенно, в первой половине 1990-х годов - в условиях непоследовательных, но все же заметных демократических реформ в России.
Расширение в России возможностей свободной этнической самоидентификации обусловило появление 45 новых этнических общностей (всего их фиксируется в статистике 176) за период между последней советской переписью населения (1989 год) и первой российской (Микроперепись 1994 года).
Оказалось, что многие этнические общности, считавшиеся в советское время ассимилировавшимися с родственными народами, на самом деле сохраняют свою этническую самобытность и особое самосознание. Например, в Мордовии 49% населения, зарегистрированного в переписи 1989 года как мордва, идентифицировали себя в 1994 году с субэтнической группой мокша и 48% - с эрзя (обе эти субэтнические группы считались исчезнувшими, растворившимися в мордовском этносе) и только 3% ныне именуют себя просто мордвой7.
Весьма существенно и то, что уже более 40 лет происходит изменение соотношения удельного веса этнических групп в составе населения России.

Таблица 1. Изменения соотношения русских и "исламских народов " в составе населения России (1959-1999 гг.) в %

Русские "Исламские народы"

1959 г. 83,3 6,1
1970 г. 82,8 7
1979 г. 82,6 7,3
1989 г. 81,5 8,1
1999 г. 80,6 9

Источник: Дмитрий Богоявленский. Этнический состав населения России // Население и общество № 41, ноябрь 1999.

Как видно из таблицы, особенно заметными были процессы понижения доли русских в последнее десятилетие. Уменьшалась также и их общая численность. По расчетам экспертов, она сократилась на 2 миллиона человек (с 119,8 до 117,8 миллиона человек), а численность коренных "исламских народов" России, напротив, выросла примерно на столько же (с 11 до 13 миллионов человек)8. Все это время понижалась также и доля всех славянских народов, а вот доля так называемых "исламских народов" быстро растет в составе населения России.
В ближайшие 20 лет, даже при сохранении отмеченных тенденций, русские по-прежнему будут этническим большинством в России, однако не на всей ее территории.
С конца 1980-х годов проявился процесс концентрации этнических общностей в традиционных ареалах расселения. "Титульные" народы концентрируются в одноименных республиках, здесь растет их доля в составе населения (исключения составляют лишь хакасы - в республике Хакасия, марийцы - Марий Эл и мордва - в Мордовской Республике, а также некоторые коренные малочисленные народы в автономных округах Сибири и Дальнего Востока)9. Русское население все больше сосредоточивается в своих традиционных ареалах расселения - в краях, областях и сокращается численно в большинстве республик. В связи с этим растет, возможно, на какое-то время, этническая однородность территорий.
Так, за период 1989-1994 годов уменьшилась численность русских в таких республиках, как Калмыкия, Адыгея, Карачаево-Черкессия (в пределах до 1%), Бурятия (3%), Дагестан (3,5%), Тува (6%), Якутия (более чем на 11%). Почти не изменилась численность, но уменьшилась доля русских в составе населения большинства других республик России.
Наиболее заметно сокращается доля русских в республиках Северного Кавказа. Русские уже сегодня являются этническим меньшинством в подавляющем большинстве этих республик (за исключением Республики Адыгеи). Процесс их оттока из этих республик начался еще в 1970-х годах, а вооруженные конфликты в регионе и, особенно, чеченская война 1994-1996 годов сделала этот процесс необратимым. Из Дагестана в 1997-1998 годах уезжало в год по 3-4 тысячи русского населения. Северная Осетия - Алания, Ингушетия, Кабардино-Балкария были республиками с отрицательным сальдо русских мигрантов при положительном сальдо миграции представителей титульной национальности, в Карачаево-Черкесии доля выбывших русских во много раз превосходила долю выбывших мигрантов титульной национальности. Разумеется, самое значительное сокращение численности русских (более чем на 2/3) произошло в Чеченской республике10.
Неблагоприятная для русских миграционная ситуация сложилась и в республиках Сибири: в Саха (Якутия), Туве и Бурятии. Но в Якутии и Бурятии главным стимулом миграции русских выступают экономические проблемы: закрытие предприятий, где они работали, прекращение выплат северных надбавок к зарплате и лишение рабочих иных льгот, длительные невыплаты зарплат и др. Тогда как в Туве действовали два фактора - неблагоприятная экономическая ситуация и усложняющиеся межнациональные отношения. Массовая безработица повысила этническую дистанцию. Только после межгруппового конфликта 1990 года из Тувы выехало 10 тысяч русских.
В республиках Сибири - русские сейчас в меньшинстве только в Тувинской Республике, но, скорее всего, уже в ближайшие годы станут меньшинством также в Якутии и Бурятии.
В республиках Поволжья русские по переписи 1989 года составляли меньшинство в Чувашской Республике (26,7%), и их доля медленно, но продолжает убывать. В Башкортостане в 1989 году они составляли 39,3% населения и были численно наибольшей группой, хотя и уступали татарам и башкирам вместе взятым. Тенденция уменьшения доли русских в этой республике стала заметной уже по данным Микропереписи 1994 года и, судя по сложившимся тенденциям, уже ближайшая перепись засвидетельствует утрату ими статуса даже относительно наибольшей этнической группы. Похожая тенденция проявляется еще в одной поволжской республике - в Татарстане. Здесь русские составляли в 1989 году 43,3% населения, однако на протяжении 90-х неуклонно их доля сокращалась на фоне роста татарского, и уже перепись населения 2002 года, скорее всего, укажет на то, что русские и в этой республике станут этническим меньшинством.
Если прогнозы дальнейшего уменьшения доли русских в Поволжье и в Сибири действительно подтвердятся, то уже в ближайшие годы русские будут составлять меньшинство почти на половине территории Российской Федерации.
Это чрезвычайно важная тенденция, которая будет оказывать все большее влияние на целый спектр важнейших процессов. Так, с уменьшением доли этнических русских в республиках России, здесь, скорее всего, будет возрастать региональная идентификация, в то время как концентрация русских в краях и областях должна привести к уменьшению региональной идентификации, поскольку русское население все в возрастающей мере становится носителем общероссийской идентификации.

Социально-политические факторы динамики этнического самосознания

Весь предшествующий анализ указывает на то, что региональная идентичность в наибольшей мере проявляется в республиках России. Здесь региональная идентификация базируется, главным образом, на растущем этническом самосознании представителей так называемых "титульных народов", точнее сказать на осознании ими своего отличия от этнических русских.
Изоляционизм компактно расселенных этнических общностей, особенно таких, которые составляют большинство на своих традиционных территориях, явление весьма распространенное в мире. В то же время, это универсальное явление имеет в России и свои особенности, обусловленные историей жизни этнических групп в Советском Союзе.
Обычно более высокий уровень этнической и региональной самоидентификации представителей титульных народов России связывают с насильственным характером советской национальной политики.
Действительно, эта политика была буквально пронизана духом насилия. Насильственный характер носила практика иерархического разделения территорий и народов на своеобразные ранги в зависимости от типа национально-территориального образования. Насильственной была и перекройка границ национально-территориальных образований. Не просто насильственной, но и абсолютно бесчеловечной была политика депортации в 1937-1944 годов многих народов со своих исконных территорий в восточные районы СССР.
Следы насильственной сталинской национальной политики, например, в сфере культуры сохранялись и после распада Союза. Так, к 1991 году, из 16 республик только в 6 (четырех республиках Северного Кавказа, Якутии и Татарии) - существовали средние школы с преподаванием на национальных языках, постоянно сокращалось количество и тираж периодических изданий и книг на родном языке.
Разумеется, насильственная национальная политика постоянно провоцировала представителей национальных окраин на ответные действия и, когда в конце 1980-х сформировались национальные движения, накопленное недовольство стало буквально выплескиваться во вспышках массовых волнений нерусских народов.
Эти факторы национального недовольства отмечают почти все аналитики. Меньше внимания обращают на то, что насильственной политика советского государства была по отношению ко всем народам, в том числе к русскому, а недовольство, особенно в форме требований о выделении из состава Федерации, проявляли лишь немногие.
Так, неравенство статусов должно было бы в наибольшей мере вызывать недовольство русских регионов. Ведь в соответствии не только со сталинской Конституцией 1936 года, но и российской 1993 года все национальные (нерусские) образования - республики - имели существенно большие конституционные права, чем края и области Российской Федерации.
Далее, произвольный передел административных границ, который вызвал осетино-ингушский конфликт (спор из-за принадлежности Пригородного района), в еще большей мере проявлялся в истории российских краев и областей. Например, в тот же 1956 год, когда Пригородный район был передан Осетии и выведен из состава Чечено-Ингушетии, этой республике была предоставлена территориальная компенсация за счет двух районов (Шелковского и Наурского), изъятых у Ставропольского края. Этнический состав населения названных районов с 1956 года изменился радикально (был преимущественно русским - стал почти полностью чеченским). Притом насильственный характер вытеснения русского населения со времен чеченской националистической революции 1991 года был не просто очевиден, но и, зачастую, носил демонстративный вызывающий характер. В целом же насильственное выселение, депортация русских и других народов с родных мест фиксируется в СССР со времен гражданской войны и коллективизации.
Но все это ни разу не побуждало русские регионы к сепаратизму. Так же, впрочем, оставляли равнодушными жителей российских краев и областей, и уж во всяком случае, не побуждали людей браться за оружие и многочисленные случаи изменения административных границ русских регионов.
Что это - особенности русского национального менталитета? Думаю, что речь должна идти совершенно о другом. Во всех перечисленных случаях у русских не было оснований воспринимать те или иные проявления государственного насилия как выражения национальной (этнической) дискриминации. Между тем, именно этническое содержание недовольства делает его особенно сильным и эмоционально окрашенным, побуждая людей, представителей малочисленных народов или этнических меньшинств, к самопожертвованию.
Эмоциональная насыщенность и острота требований национальных движений возрастают, если реальные или мнимые представления об их этнической дискриминации со стороны государства и доминирующего этноса дополняются рядом дополнительных обстоятельств. Среди них целенаправленная манипуляция этническим самосознанием, осуществляемая лидерами национальных движений.
В современной этнополитологии сложилось весьма разветвленное научное направление, которое уделяет главное внимание изучению роли так называемых "этнических и религиозных предпринимателей", т.е. людей, наживающих политический капитал на акцентировании межгрупповых различий и эксплуатации ксенофобии. Представители этой школы - Дж. Ротшильд, П. Брасс, М. Эсман и другие - внесли большой вклад в изучение механизмов группового манипулирования как инструмента консолидации этнических и религиозных групп в ходе межгрупповых конфликтов. И все же в наиболее завершенном виде механизмы подобного манипулирования были изложены в небольшой статье Аркадия Попова, бывшего сотрудника Центра этнополитических и региональных исследований (Москва)11.
Он выделяет три основные стадии этого процесса.
Первая стадия - "эмоциональная актуализация", при которой все прошлые и настоящие, действительные и мнимые обиды должны быть выведены на поверхность общественного сознания и поданы в болезненно-заостренной форме как свидетельства и символы национального унижения и оскорбления. Такая психологическая обработка, осуществляемая с помощью специальной литературы и средств массовой информации, направлена на то, чтобы задеть наиболее чувствительные струны человеческой психики, затрагивающие честь и личное достоинство каждого представителя данной религиозной группы или этноса.
Так, подготовка чеченского общества к вооруженному сопротивлению федеральной власти проводилась задолго до ввода федеральных сил в Чеченскую Республику. Инструментом возбуждения массового сознания и мобилизации общества для борьбы с центральной властью "были некоторые литературные произведения чеченских авторов, многочисленные публикации местных и московских историков и других обществоведов, переводные сочинения, националистическая литература из других регионов СССР, которые пестовали трагико-драматический или геройский облик чеченской истории и чеченцев и взывали к "восстановлению исторической справедливости", к "реваншу над прошлым".
Вторая стадия группового манипулирования - "практическая ориентация групп" - состоит в том, что массовое сознание ("соотечественников" или "единоверцев"), разогретое пропагандой "народного возмущения", направляется на конкретные свершения с помощью привлекательных политических целей, программ, перечня популярных практических шагов.
Это весьма непростой этап в системе манипулирования общественным мнением, требующий сосредоточения усилий интеллектуалов. От умелости их действий зависит многое. Так, "изготовленная ими программа, - пишет А. Попов, - может быть примитивной, сработанной по лекалам погромных кличей и рассчитанной исключительно на люмпенов, но может быть и развернута в эстетически привлекательную... идеологическую систему, способную мобилизовать широкие слои населения...".
Как правило, подобные программы строятся на двух уровнях - публичном ("программа для масс") и эзотерическом ("программа для вождей"). Последняя содержит технические детали планируемых акций, будь то захват власти или дестабилизация ситуации в некоем регионе, в стране, в мире.
Наконец, третья стадия - "моральная легитимизация действий" - завершает процесс группового манипулирования. На ней намеченные к реализации цели, конкретные программные установки и практические шаги должны быть морально санкционированы господствующим в данной среде общественным мнением, после чего любые акции этого национального движения, даже если они сопряжены с неминуемыми беспорядками и кровопролитием, заведомо будут восприниматься как нравственно оправданные, отвечающие высшим интересам нации или конфессии.
В литературе описано множество способов снятия морального табу, устранения психологических запретов на участие людей в действиях погромного характера, в акциях насилия. Самый простой и потому наиболее распространенный из них - организация провокаций, которые позволяют представить насильственные действия "своих" всего лишь как ответную реакцию на оскорбления, глумления, "несправедливость" со стороны "чужих". Бесчисленные примеры тому представляют все затяжные вооруженные конфликты в мире. Все они свидетельствуют, что в вооруженных конфликтах стороны, как бы соревнуясь друг с другом в твердости позиций, в проведении "ответных действий" доводят конфликт до практически тупикового состояния.
Признавая важное значение национальных элит в разжигании межэтнической розни в эскалации конфликтов, нельзя все же и переоценивать их роль.
Так, если националистические лидеры и организации столь влиятельны, то почему в одних районах они появляются и укореняются, а в других нет? Почему, появляясь во многих районах, они добиваются своего лишь в некоторых?
Например, в Татарстане после распада СССР возникло множество организаций, стремившихся актуализировать "исторические обиды" татарского народа, начиная со времен покорения Казани Иваном Грозным, и направить их на борьбу с "имперской" Россией. Однако эти организации своего не добились. По крайней мере, в Татарстане не сложились вооруженные организации сепаратистского или радикально-исламского толка, как в Чечне или в Дагестане.
Нет сомнений в том, что националистические организации могут оказать существенное влияние лишь там, где для этого созрел комплекс внутренних объективных условий.
Так или иначе, идея национального (этнического) освобождения обладает сильнейшими мобилизующими и консолидирующими свойствами, которыми не раз пользовались в политической борьбе различные политические силы.
Эту идею эксплуатировали, во-первых, представители старой советской элиты для того, чтобы удержаться у власти (большинство нынешних лидеров республик представляют эту категорию); во-вторых, и реже - политические аутсайдеры, стремившиеся прийти к власти на волне, охватившего весь Союз в конце 1980-х годов, подъема национальных движений. А в Чечено-Ингушской республике были опробованы оба варианта. Сначала представители старой советской элиты во главе с бывшим коммунистическим лидером и председателем Верховного Совета ЧИР Доку Завгаевым в 1990 году провозгласили суверенитет республики, а в 1991 году, после провала августовского путча, чеченское национальное движение во главе с Джохаром Дудаевым свергло Верховный Совет ЧИР под лозунгами установления в этой республике независимого исламского государства - Ичкерия.
Ныне среди национально-территориальных образований Российской Федерации, региональная самоидентификация в наибольшей мере характерна для республик Северного Кавказа, что обусловлено рядом обстоятельств. Прежде всего тем, что здесь самая высокая в Российской Федерации концентрация коренного нерусского населения на территории, которая сравнительно поздно (лишь в середине XIX века) была присоединена к России в результате более чем полувековой колониальной войны. Некоторые этнические группы (чеченцы и ингуши) в большей мере сохраняют память о насильственном присоединении своих этнических территорий к России, а также о последующих репрессиях в отношении к ним коммунистического режима. У других народов (адыгов, балкарцев, кабардинцев, черкесов, карачаевцев и др.) историческая память не столь болезненна, но она поддерживает особое региональное самосознание. Региональная идентификация подкрепляется конфликтами между некоторыми республиками и федеральным центром (в Чечне уже длительное время идут военные действия с участием российской армии), а также территориальными конфликтами между республиками региона, например, между Северной Осетией и Ингушетией.
Следующую ступень по уровню региональной самоидентификации занимают республики Сибири - Бурятия, Тува и (Саха) Якутия. В ходе упомянутых социологических исследований 1990-х годов, здесь была зафиксирована высокая солидаризация по этническому принципу местного нерусского населения и более высокая, чем в других регионах (за исключением Северного Кавказа) его "готовность к любым действиям во имя интересов своего народа". Наивысшая региональная идентификация среди сибирских республик бесспорно присуща Туве, где самая высокая в регионе концентрация коренного населения, часть которого сохраняет память о независимом существовании своей республики. Тува позже всех других республик утратила свою независимость (она была присоединена к СССР лишь в 1944 году).
На третью ступень по уровню региональной идентификации, на мой взгляд, можно поставить республики Поволжья - Башкортостан, Татарстан и Чувашию. Этнические факторы региональной идентификации здесь проявляются слабее, чем в Сибири и, особенно, на Северном Кавказе. Здесь более благоприятны, чем в двух вышеназванных районах, отношения между коренными этническими общностями и русскими. Социологические исследования показывают, что не более 5-13% татар, башкир, чувашей и русских в этих республиках ответили, что им "приходилось испытывать ущемление своих прав из-за своей этнической принадлежности", это один из самых низких показателей по России. Из этих районов не наблюдается оттока русского населения. Главное же, что эти республики более чем кавказские и сибирские интегрированы в единую экономическую систему России.
Среди республик слабее всего региональная идентификация проявляется там, где коренные этнические общности составляют меньшинство (например в Карелии, где этнические карелы составляют менее 10% населения), либо процесс русификации принял необратимый характер и привел к культурной ассимиляции коренных национальностей русскими, например, в республиках Мордовия, Мари Эл, Коми и ряде других.
Что касается чисто русских регионов (краев и областей), то сравнительно развитое региональное самосознание характерно для наиболее преуспевающих из них, прежде всего, для Москвы, Петербурга и прилегающих к ним областей, а также для Нижегородской, Новгородской, Ростовской, Самарской, Свердловской, Тюменской и ряда других областей.
Особое место на шкале региональной идентификации занимают русские регионы Северного Кавказа - Краснодарский и Ставропольский края. Достаточно выраженное региональное самосознание местного русского населения, в значительной мере, держится на противопоставлении себя коренным народам Кавказа, а также сохранением такой особой исторической подгруппы русского населения как казаки (кубанские и терские).
Самую низшую степень выраженности региональной идентификации, на мой взгляд, демонстрируют те русские края и области Сибири и Дальнего Востока, в которых в последнее десятилетие неуклонно сокращается население вследствие интенсивного переселения людей в другие районы России.

<...продолжение следует...>

Сообщение отредактировано для улучшения читаемости, добавлены таблица и рисунок. Список литературы - по ссылке в начале сообщения.

Добавлено: 01.07.08, 03:34 +0000

http://demoscope.ru/weekly/2002/085/analit01.php
Динамика национального самосознания россиян

Э. А. Паин
(Опубликовано в журнале "Этнопанорама" №1 2002 год, с. 10-18)

О кризисе идентичности

<...продолжение...>

Динамика национального самосознания и перспективы межэтнических отношений

Большинство опросов общественного мнения показывают, что россияне оценивают прошедшие два года (2000-2001) несколько более позитивно, чем предшествующее десятилетие по большинству показателей. В то же время, именно межнациональные отношения в России оцениваются как ухудшившиеся в последние годы12.
Разумеется, рост негативного восприятия межнациональных отношений связан с началом второй чеченской войны.
Российские власти объясняли необходимость начала второй чеченской войны тем, что победа над чеченским сепаратизмом предотвращает распад России. Мы не согласны с этим тезисом во многих отношениях. Если бы в свое время Российская Федерация исключила Чечню из своего состава, это не в коей мере не вызвало эффект домино, т.е. выход из состава России других республик, поскольку пример обнищавшей и криминализированной Чечни никого не привлекал. Более того, ее отношения со всеми соседями в период между двумя войнами становились все хуже и хуже, но с началом второй чеченской войны стала расти солидарность с ней следующих этнических групп: 1) исламских, особенно новых радикальных организаций, 2) большинства националистических движений, включая такие далекие от Чечни как национальные движения сибирских республик, 3) солидарность, так называемых лиц кавказской национальности. С началом войны многие кавказцы, включая представителей этнических групп, которые традиционно не в ладах с чеченцами, стали испытывать в городах России такое же давление, которое раньше испытывали чеченцы, поскольку для ставропольских или ростовских милиционеров "все они на одно лицо и все они - потенциальные террористы".
Чеченская война длится уже почти два года и число потерь российских войск в ней, даже по официальным данным, уже превышает потери первой войны13.
История подобных войн двадцатого века показывает, что в тех случаях, когда они затягиваются, нападающая сторона имеет все меньше шансов на успех. Объясняется это следующими причинами:
регулярная армия не может быть дислоцирована длительное время на территории, большая часть населения которого считает их оккупантами - армия начинает деморализоваться и начавшиеся судебные процессы над военнослужащими российских войск свидетельствуют, что подобная деморализация характерна и для 100-тысячного российского корпуса в Чечне.
Чем дольше длится война, тем больше экономических тягот испытывает все общество. По данным академика Петракова ежемесячные затраты на чеченскую кампанию оцениваются приблизительно в 160 миллионов долларов в месяц. Пока эти затраты не так уж сильно ощущаются российским обществом, поскольку частично компенсируются высокими доходами от продажи нефти и газа по весьма благоприятным для России ценам. Однако конъюнктура на мировом рынке может измениться, а главное Россия не так богата, чтобы не ощутить многолетних расходов в таких масштабах; чем дольше тянется война, тем большая часть населения страны испытывает недовольство ею. Какая-то часть уже лишилась своих сыновей на войне или приобрела родственников инвалидов, другие испытывают тревогу, потому что им еще предстоит отправить своих детей на военную службу. Российская армия уже испытывает немалые трудности в пополнении своих частей в Чечне, эти трудности неизбежно будут возрастать. Перемены в отношениях россиян ко второй чеченской войне радикальны: если в начале свыше 60% опрошенных поддерживали действия Правительства в Чечне, то сейчас таких только 37% (по данным ВЦИОМА). 57% россиян не верят, что российская армия достигла существенных успехов14.
Главное же то, что армию, которая длительное время не имеет возможности достичь решающей победы, перестают бояться не только партизаны, но и потенциальные повстанцы других районов. Их логика примерно такая: "если российская армия длительное время не может одержать победу над чеченцами, которых осталось не более 4 тысяч в этой республике, то как они смогут победить повстанческие армии более многочисленных национальных сообществ". Утрата армией функций устрашения может быть фактором дезинтеграции России.
В конфликтах, подобных чеченскому, нельзя признать лишь одну из сторон неправой, было бы неверно демонизировать роль федеральных сил в Чечне и идеализировать чеченских боевиков. На них лежит немалая доля ответственности за все ужасы этой войны. Беда как раз и состоит в том, что чем длительнее и ожесточеннее война, тем большую роль играют наиболее экстремистские силы.
Чеченская война требует специального анализа, в рамках этой статьи мы хотим лишь отметить, что она является пока самой больной и сложной проблемой национальной политики России. Однако в долгосрочной перспективе на первое место по опасности для демократического развития России может выйти другая проблема - нарастание русского национализма как идеи политического доминирования этнического большинства.
Психологической основой такой идеологии выступает, как известно, некий комплекс социальной неполноценности15.
Существенное влияние на развитие таких чувств у представителей этнического большинства России оказывает чеченская война. Чем дольше она длится, тем больше ее сторонникам необходимо объяснение, почему же российская армия не может одержать решающую победу, и для этого уже не достаточно объявлять всех чеченцев террористами или списывать все проблемы на происки международных исламских радикалов. Война стимулирует поиск новых врагов, как внутренних, так и внешних, поэтому усиливает рост этнических фобий.
Важным фактором роста радикального русского национализма является развитие в России массовых настроений, оценивающих весь период правления Ельцина как "потерянное, пропащее десятилетие", это - в лучшем случае, а в худшем - как время "национального позора". В качестве крайне негативных явлений рассматриваются, прежде всего, распад СССР и федерализация России, в результате которой регионы России получили "слишком много свободы". При этом и утрата Россией статуса сверхдержавы, и рост политической самостоятельности регионов, особенно национальных республик, вызывает ощущение уязвленного достоинства именно в русской среде.
Известно, что в различных странах, во все времена, подобная идеология стимулировала подъем национализма у представителей этнического большинства. Поэтому не удивительно, что подобная же тенденция фиксируется социологами и в России.
Весьма болезненно, обычно, протекает утрата неким этническим сообществом своего статуса этнического большинства. Подобная перспектива для русских является пока лишь потенциальной и в ближайшие десятилетия маловероятной. Тем не менее, националистические группы активно эксплуатируют идею уменьшения численности и удельного веса русских в составе населения страны, преподнося это как очередной заговор неких врагов против русского народа.
Существенное влияние на рост национализма оказывает увеличение влияния представителей армии и сил безопасности в политической жизни страны. Это также общемировая закономерность, проявившаяся, например, во Франции в начале прошлого века в связи с делом Дрейфуса.
Если русский национализм, как идея политического доминирования, утвердится в качестве государственной идеологии России, то это будет губительно для обеспечения целостности России, поскольку ответом на национализм этнического большинства неизбежно станет рост национализма других народов, а следовательно, и рост этнического сепаратизма.
Пока такой сценарий развития можно рассматривать как сугубо теоретический, а подавляющее большинство угроз, которые мы описали, являются пока лишь потенциальными, и у федеральной власти есть возможность не допустить их перерастания в реальные.
Есть отдельные признаки того, что федеральная власть возвращается к сложившейся еще в Российской империи модели, ориентирующейся на политическое доминирование русских и православия. В то же время, федеральная власть демонстрирует шаги и в ином направлении - в сторону создания мультикультурного полиэтнического общества, основанного на принципах равенства и партнерских отношений, правительство приняло программу развития толерантности, в том числе и в сфере межэтнических отношений.
Новая Россия пытается сформировать общие ценности гражданского общества, но еще не определилась, в каком направлении ей следует двигаться, чтобы достичь этой цели. Важно, чтобы процесс выработки этнополитической стратегии не затянулся. Нельзя допустить накопления этнических проблем, которые имеют тенденцию "неожиданно" взрываться в худшие времена.

Сообщение отредактировано для улучшения читаемости, добавлены таблица и рисунок. Список литературы - по ссылке в начале сообщения.

Добавлено: 03.07.08, 08:42 +0000

весьма точное описание столицы современной "империи" -

02 ИЮЛЯ 2008, 20:54
Московский перекресток

Продираясь мимо «Бентли» и спортивных BMW, моя подруга кивнула в сторону ресторана: «Знаешь, раньше, при совке, здесь собирались бандиты. Это все знали. А теперь... Я все думаю, может, они же, но в ином прикиде». Может, и не вполне они же, или даже вовсе другие, подумала я, но и у этих ребят там за стеклом или на веранде, как и у тех прежних, своя тусовка, свои манерки, своя интонация, своя шкала ценностей, свой уровень безразличия к окружающему, свое знание о цене благополучия их жизни в конкретных условиях конкретной страны. Из обрывков разговоров за соседними столиками, волей-неволей долетающих до твоего слуха, складывается простая и понятная, в общем, зависимость: уровень жизни прямо пропорционален уровню конформизма. Не буду говорить, что здешняя публика довольна всем вокруг. Это было бы наглостью. Может, и не всем. Но она безусловно довольна всем тем, что не мешает ей жить так, как она хочет, и наслаждаться нажитым так, как ей нравится. Радиус активного интереса (гражданской активности, если хотите) сужен таким образом. И ребятам так вполне комфортно, как вот уже 8 лет модно говорить. Они себе шуршат о чем-то своем, отдельном, сохраняя в известном смысле традицию заведения.
Напротив дорогого меню и дорогих машин — ресторан попроще, условно говоря, для среднего класса. Эти тоже на машинах, но не на тех, что выставляют напоказ соседи, которые перекрывают улицу так, что проезд по ней можно засчитывать как экзамен по вождению автомобиля в сложных условиях хаотичной городской парковки. Средний класс, в сущности, стремящийся к этим самым «Бентли» и уровню жизненного комфорта соседей напротив, пока обсуждает Медведева и Путина, рассказывает политические анекдоты («как зовут двух мужчин, которые никогда не расстаются?»), спорит о сценариях развития будущего, рассказывает, как в Москве избили двух немецких архитекторов, прикидывает пределы роста цен на нефть, заглядывает в ноутбук и в ожидании подружки читает. Они еще не нырнули в стабильное безразличие, еще не уснули, не впали в бидермейерскую аполитичность и мелкобуржуазность.
И именно вот эти, вполне еще живые, предприимчивые и любопытствующие, хотят, в большинстве своем, или уехать из страны, или отъехать хотя бы на время. Именно они не чувствуют себя здесь защищенными, опасаются произвола властей, не верят в справедливость российского суда. Это благополучные городские ребята самого продуктивного во всех отношениях возраста (от 24 до 35 лет) с уровнем дохода 1000—1500 евро на человека, большинство которых живет с ощущением, что завтра все может рухнуть, сомневающиеся, что то, что сейчас принято называть стабильностью, является таковой. Короче, это лучшая и наиболее перспективная часть населения, которой здесь не комфортно.
Интересно, да? Тех, кому комфортно, от тех, кому не комфортно, отделяют пять метров улицы, 10—20 лет, 5, 50 или 500 миллионов долларов. Игорь, сидящий за соседним столиком с компьютером, улыбается, когда я спрашиваю, хотел бы он сидеть вон в том ресторане напротив и ездить вот на этой блестящей «Ламборджини»?
— Ну, почему бы нет? Я, собственно, и сейчас могу позволить себе там пообедать. Без «Ламборджини» (смеется). Меня не устраивает цена. Я не имею в виду цену за суп, рыбу или мясо. Я имею в виду расценки по дороге туда. Я не хочу дружить с прокурорами и всякими другими властными мужчинами, чтобы честно делать то, что я умею и люблю, чему учился и научился. Понимаете? Я не хочу ничего опасаться априори, исходя из известной мне и вам практики нашей жизни. Я не хочу платить ментам дважды — и налоги, и взятки, и при этом бояться, не случится ли с моей дочкой что-нибудь по дороге из школы. Я не хочу, чтобы мне впаривали заниженный процент инфляции, притом что я отлично понимаю, какой реальный. Я не хочу бесконечно просить визы, надоело, да и унизительно. Я хочу жить....
— Комфортно?
— Комфорт я сам себе устрою. Я хочу жить в иной стране.
— За границей?
— В другой стране. Если эта другая страна образуется на территории моей родины — еще лучше. Если нет... То там, где мои отношения с государством предельно прозрачны, понятны, основаны на законе, который позволяет мне защитить себя, свою семью и свое дело, если понадобится, в нормальном суде. Я не хочу, чтобы отношения между гражданином и государством строились по каким-то «правилам игры», которые меняются всякий раз со сменой людей у власти. Какая на фиг «игра»? Это моя жизнь...
— А какие правила сейчас, при новом президенте? Вы чувствуете какие-то изменения?
— Ничего, что я мог бы конкретно назвать. Я имею в виду изменения в сравнении с предыдущим периодом. Я бы сказал: «Ну и плевать, лишь бы не мешали». Но этого не достаточно. Бюрократическое болото протухло так, на нашу голову, что его впору засыпать к чертовой матери и начинать все строить заново. Иначе сидишь в «Ламборджини», а счастья нет. И под колесами, кстати, не хайвэй. Есть, наверное, иллюзия собственного благополучия. Как вот этот ресторан напротив — иллюзия благополучия, или, как это, стабильности в этом городе или в стране.
— Почему иллюзия?
— Ну, хотя бы потому, что в супермаркете на сто долларов сегодня можно купить значительно меньше, чем вчера, и уже меньше, чем в Нью-Йорке.
А еще через пять метров от среднего класса и через 10 от комфортного два пьяных в доску сильно немолодых потертых мужика самозабвенно пели частушки, облокотившись на черный «Лэнд Ровер Спорт». И весьма прилично одетые шоферы, бесконечно ждущие хозяев вот этих прекрасных разнообразных блестящих машин, посмеивались над словами частушек и нетрезвыми мужиками, которые, в сущности, куда ближе им, чем те, кого они ждут часами, и уж точно, куда свободнее, чем эти самые шоферы, но на чьем месте они уже никогда не хотели бы оказаться.
Вот такой перекресток. В буквальном и переносном смысле слова. То ли в большом городе. То ли в нашей жизни.

http://www.gazeta.ru/column/gevorkyan/2772592.shtml

см размышления М.Калашникова на тему механизмов реинтеграции СССР/3-ей Великой российской империи. весьма характерное мяшление. основной тезис: они вернутся потому что им деваться будет некуда. приползут (а куда типа денутся??!!) на коленках.
ключевой мотив - от обратного.
никаких позитивных/конструктивных мотивов для реинтеграции. причем даже опыт создания 2-ой империи - СССР из обломков царской России и тот не был учтен.

Итак, новая Великая депрессия, вызванная крахом долларовой системы и тяжелым социально-экономическим кризисом во всем мире, практически неизбежна. Она окажется невероятным бедствием для постсоветских стран. Снова, как и в 1922 году, перед ними встанет вопрос о физическом выживании и объединении сил.

ВЫЗОВ ДЛЯ РФ

Глобальный кризис для РФ - как жестокий шторм для обветшавшего корабля с неисправными машинами. Бюджет государства лишится нефтяных доходов, мировой спад приведет к исчезновению финансовых резервов. Часть сожрет инфляция, часть - необходимость экстренных импортных закупок, часть - может пропасть вместе с разорившимися западными банками, где ЦБ РФ и государство держит изрядную долю денежных запасов.

Бюджет зазияет дырами. Мы окажемся лицом к лицу со многими внутренними кризисами: нехватки электроэнергии, износа мощностей в энергетике, промышленности и на транспорте. Мы столкнемся, быть может, с дефицитом газа. С необходимостью тяжелых затрат денег и труда на освоение новых месторождений углеводородов в Восточной Сибири. С кризисом ЖКХ и обветшавшего жилищного фонда. С атаками террористов - и одновременно с неописуемой нехваткой молодых людей из-за демографического провала 1990-х. Налицо кризисы (они есть уже сейчас) продовольственного снабжения, нехватки квалифицированных кадров на производстве и массового ухода на покой советских научно-инженерных кадров (замены коим не подготовлено).

То есть, Росфедерация превратится в зону гигантского кризиса недоинвестирования, в зону нерешенных проблем, накопившихся за последние двадцать лет.

Есть угроза кризиса банковской системы РФ (не хватает ликвидности и организованности), угроза пробуксовки инновационной модели развития, угроза схлопывания (еще до краха доллара) платежного баланса федерации. То есть, уже в 2009 г. РФ будет больше тратить на импорт, чем зарабатывать на своем экспорте, оказавшись перед дилеммой: либо проедать свои финансовые резервы и залезать в долги (а дадут ли взаймы сейчас - сомнительно), либо - девальвировать рубль.

В таких условиях от граждан РФ и ее истеблишмента потребуются титанические усилия по сохранению страны от катастрофы. Но положение и других постсоветских стран окажется ничуть не лучше. Скорее, даже хуже!

ПЯТНАДЦАТЬ «СУВЕРЕННЫХ ТУПИКОВ»

По сути дела, вопрос о выживании встанет перед каждой из республик «первого СССР».

Возьмем вторую по численности населения, развитости и площади республику: Украину. Что ждет ее? Острый энергетический кризис. Нехватка нефти и газа. Все те же «прелести» физического износа техносферы и исчерпания человеческого капитала, что и РФ, только в более острой форме. А плюс к сему - явная угроза появления исламского фундаменталистского государства татарских сепаратистов в Крыму с неизбежной войной. Рухнувшие надежды на интеграцию в ЕС и на щедрую экономическую помощь европейцев (тем будет не до Украины - самим бы спастись). Точно так же грозят рухнуть планы вступления в НАТО: кто все это будет финансировать в условиях новой Великой депрессии? Кто будет вкладывать колоссальные суммы в строительство системы трубопроводов в обход РФ - и чтобы они при этом шли через Украину? Европе не нужна транзитная зависимость от нестабильной, нищей «страны», особенно в условиях глобального кризиса. Граждане Украины обнаружат себя в стареющей и вымирающей республике с ничтожным бюджетом, с деградирующими промышленностью и социальной сферой, со стагнирующими строительством и сельским хозяйством. С утраченным торговым флотом. С ветшающими железными дорогами. С опасным расколом республики на украинствующий Запад и Центр - и на русский Юго-Запад, противящийся насильственной украинизации. С вечным политическим балаганом и чередой сменяющих друг друга правительств. И с полным отсутствием перспектив нормальной жизни...

Перед разбитым корытом окажется Белоруссия: нет ни денег, ни углеводородов, промышленная база - устаревшая, демографический кризис - вот он. Попасть в Европу шансов нет.

Казахстан увидит, что энергетическое сырье уже не обеспечивает прежних доходов. Что технологически он - отсталая республика, крайне слабая в военном отношении, очень богатая при этом полезными ископаемыми. И именно поэтому на Казахстан вожделенно глядит Китай: тому нужно куда-то направить энергию сотен миллионов безработных молодых мужчин, из-за демографической политики властей оставшихся к тому ж без женщин. Китаю нужно новое жизненное пространство. Казахстан для КНР - идеальное поле для завоевания.

Истеблишмент бывших советских республик Средней Азии с ужасом осознает, что он - в тупике. Перспектив помощи Запада нет никаких, зато налицо неконтролируемый рост населения республик. Все больше его нищета, все больше - приверженность исламско-фундаменталистским идеям, все больше готовность обездоленных масс вырезать прежнюю правящую верхушку. Властители Узбекистана, Таджикистана и Туркмении поймут, что их территориям остро не хватает пресной воды, что Сырьдарья и Амударья уже вычерпаны. И что этой воды им ни за какие деньги не обеспечат ни Китай, ни Европа, ни США, ни Саудовская Аравия, ни Турция. И что вода есть только у русских в Сибири с ее великими реками.

Тут же выяснится, что Китай спит и видит, как заполучить Сибирь, как параллельно завоевать Среднюю Азию с ее плодороднейшими лессовыми почвами - а затем развернуть в нее сибирские реки, оросив пустыни. Так, чтобы в бывшей советской Средней Азии расселить пару сотен миллионов душ, что устроят здесь новую житницу Поднебесной пополам с ее нефтегазовым «резервуаром». Станет понятно, что китайцы тянутся к гидроэнергоресурсам Таджикистана и к его копилке редчайших полезных ископаемых, к урану Узбекистана, к газу Туркмении. А защитить от такой экспансии местных «суверенов» и некому...

Грузия окажется перед своим кошмаром. Оказывается, ее никто не берет в Европу. Оказывается, она - разделенная территория с нищим (и вымирающим) населением и неконкурентоспособной экономикой. Что ее вина и курорты, в общем, никому не нужны. Что не предвидится никаких золотых дождей от появления в Грузии баз НАТО.

Азербайджан в холодном поту рассудит, что превратился в яблоко раздора между Ираном и Турцией. Что его армия не в силах отвоевать даже 20% республики, захваченных карабахскими армянами. Куда уж противостоять сильным регулярным частям турок и персов?

И так далее. Каждая «суверенность» поймет, что в условиях глубокого мирового кризиса обречена. И тогда...

ВРЕМЯ ОБЪЕДИНЯТЬСЯ

В этот момент Москве и стоит обратиться к окружающим республикам со стратегическим предложением. Ведь понятно, что никто извне на помощь не придет. А это значит, что борьба с системным кризисом, что поразил весь мир и все постсоветское пространство, потребует крайней мобилизации сил. И здесь понадобится весь русский (а если шире - советский) научный, промышленный, кадровый и вузовский потенциал, все еще остающийся в распоряжении РФ, Украины, Белоруссии, Казахстана и т.д.

В таком сценарии будущего нужны грандиозные совместные проекты развития во всех сферах: от космоса и транспортных коридоров до жилищного строительства. Всем станет ясно, что придется совместно разрабатывать углеводороды Восточной Сибири, дабы поддерживать жизнеобеспечение всех. Создавать мощную житницу в Средней Азии о формуле «Мы вам - воду, вы нам - часть продовольствия, полезные ископаемые, стопроцентную лояльность». Что необходимо совместно бороться с эпидемиями, с терроризмом, а то и с угрозой внешних вторжений. Вместе разрабатывать ЖКХ и энергетику нового типа. Вместе создавать мощные металлургические и машиностроительные альянсы, способные выходить на мировой рынок и развиваться.

И вот тогда, возможно, на постсоветском пространстве возникнет нечто вроде СССР-2. Более совершенный и гибкий Союз, лишенный недостатков первого СССР. Не столь централизованный, как прежний, с гораздо большей самостоятельностью республик, но однозначно - с сильными совместными системами обороны, энергетики, транспорта, науки, образования. Без высасывания сил из русского народа, без огульной перекачки ресурсов из РФ в другие республики, с большей опорой на местные силы. Но зато - Союз инновационный, с применением многих прорывных технологий, позволяющих решать главные задачи с гораздо меньшими затратами ресурсов, энергии, труда и денег. Например, с помощью технологии прокладки вечных дорог из базальтового материала, не требующих ремонта десятки лет.

Готовиться к такому повороту событий Москве необходимо уже сегодня. Времени, увы, мало, многие возможности за 90-е и «нулевые» годы оказались бездарно утраченными. Тем важнее не терять времени сейчас. Ибо приближающаяся буря поставит вопрос о жизни и смерти не только РФ, но и всех прочих постсоветских «суверенностей»...
http://lenty.ru/gobest.html?http://lenty.ru/cgi-bin/gop.cgi?http://forum.msk.ru/material/economic/498214.html?0100
_________________
идеи становятся материальными, когда они овладевают сознанием масс

Добавлено: 09.07.08, 23:50 +0000

Добавлено: 10.07.08, 15:37 +0000

Сепаратизм в пломбированном вагоне
10 ИЮЛЯ 2008, 13:29 // Борис Туманов

Власть смутно ощущает опасность новых потрясений на этно-религиозной почве, но как их предотвратить, не знает.

Право же, не стоило нашему бывшему президенту публично высказывать сомнения в прочности украинского государства. Мол, это всего-навсего геополитическое недоразумение, готовое развалиться на части при мало-мальски ощутимом толчке.
И дело тут даже не в том, что это высказывание было шокирующей демонстрацией бестактности по отношению к Украине.
К бесцеремонности России во внешней политике как знаковому атрибуту процесса «вставания с колен» все уже давно привыкли.
Просто Владимир Путин походя швырнул камень в украинскую государственность, даже не задумываясь о том, что сам живет в стеклянном доме, который настолько хрупок, что дважды разваливался в течение одного века. При этом камнями в этот самый дом никто особо не швырялся. Если, разумеется, не вспоминать о заговоре жидомасонов, Ленине в пломбированном вагоне и о происках ЦРУ.
Беда в том, что наш сегодняшний дом все так же уязвим, как и во времена распада российской, а затем и советской империй. И, прежде всего, потому, что он по-прежнему являет собой достаточно неестественное этнополитическое образование, порожденное «территориальным обжорством» российских монархов, о бессмысленности которого (по принципу «что плохо лежит») говорил в своих мемуарах еще Сергей Юльевич Витте.
Разумеется, указывая на эту особенность российского государственного строительства, граф Витте говорил, в первую очередь, о том, что нечеловеческий территориальный размах России обрекает ее экономику на экстенсивное развитие и требует неимоверных, изнуряющих и априори недостаточных усилий для административного управления страной. Но неэффективность российской государственной системы усугублялась этнокультурной, этнопсихологической и религиозной пестротой, если не просто несовместимостью ее составных частей.
Вот уже семнадцать лет, как Россия не может обрести душевное равновесие, которое она потеряла с «отложением» бывших союзных республик. И вот уже семнадцать лет, как российское, а точнее говоря, русское общественное сознание упорно отказывается от объективного осмысления причин распада СССР, утешая себя примитивными версиями об «амбициях республиканских лидеров, мечтавших о почетных караулах в зарубежных аэропортах» либо о разрушительных кознях американских спецслужб.
Из российской империи, на какое-то историческое мгновение ослабившей мертвую хватку самодержавия, нации разбегались в надежде обрести свою идентичность. Именно поэтому большевики, загнавшие обратно большинство беглецов, попытались во избежание рецидива подсластить им пилюлю, наделив их декоративным суверенитетом в виде статуса союзных республик. Это обстоятельство многие в России считают главной причиной распада СССР. Но если это утверждение и справедливо, то лишь в незначительной степени. На самом деле российскую, а затем и советскую империю разрушила объективная невозможность сосуществования, по существу, чуждых друг другу культур, случайно оказавшихся вместе в условиях унитарного государства.
Но этому во многом способствовали некомпетентность, а иногда и элементарное невежество советских чиновников, которые заботились лишь о формальном поддержании территориальной целостности государства, не вдаваясь в тонкости местных процессов.
Ставшая уже апокрифом фраза кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС В.И.Долгих, приехавшего в 1988 году в Ереван разбираться в карабахском конфликте: «Ну что тут не поделили между собой два братских мусульманских народа?» — исчерпывающе иллюстрирует степень этого невежества. Но советскому руководству нужно было специально зажмуриваться (а оно так и делало), чтобы не видеть, как в союзных республиках, особенно в Средней Азии и в Закавказье, неумолимо возрождаются традиционные формы общественных отношений и традиционный менталитет, не имеющие ничего общего с идеологическим мифом о «советском народе как новой исторической общности».
Сегодняшняя Россия гораздо менее «пестра» по своему этническому составу. Из крупных этнических образований с мощно выраженной национально-культурной идентичностью в ней остались разве что республики Северного Кавказа и Татарстан. Но здесь «русская» Россия сталкивается с новой для себя ситуацией, когда при всем разнообразии своих культур эти республики потенциально объединены общей религией – исламом. Тонкости этого неизбежного процесса игнорируются федеральной властью, которая видит в нем не столько естественное явление, сколько грядущую угрозу экстремизма.Травмированные кровавым прецедентом чеченского сепаратизма изобретатели «вертикали власти» и «суверенной демократии» смутно ощущают опасность новых потрясений на этно-религиозной почве. Но как их предотвратить, они решительно не знают. Пока что единственным фактором, замедляющим приход новой волны сепаратизма, является, как это ни парадоксально, тотальная коррумпированность российской административной системы.
В этих условиях Москва закрывает глаза на вооруженный беспредел, царящий в северокавказских республиках, и на феодальное самодурство местных вождей, которых она балует столь же щедрыми, сколь и бессистемными финансовыми вливаниями, рассчитывая на «откат» с их стороны в виде формальной лояльности центру. Вряд ли стоит напоминать о том, что в этих условиях федеральное законодательство полностью погребено под местными традициями общественного устройства.
Но зато как чувствительны были федеральные власти к прагматичной, казалось бы, попытке руководства Татарстана перевести татарский алфавит с кириллицы на латиницу. Или к намерению бывшего президента Ингушетии Руслана Аушева официально разрешить фактически существующее многоженство в республике. Не будем сейчас обсуждать целесообразность этих инициатив, которые, естественно, были пресечены на корню как противоречащие федеральному законодательству. Проблема заключается в другом.
Нам не устают повторять, что «суверенная демократия» является демократией, сообразующейся с российскими традициями и общественным сознанием. Но если под выражением «российские» не подразумевать «русские» традиции, то тогда получается, что и татары, и ингуши, и чеченцы, и те же якуты, и буряты вправе строить свою демократию в соответствии с их национальными традициями столь же истово, как это делают их русские сограждане.
Поскольку они вовсе не обязаны вдохновляться сугубо русскими химерами о «Третьем Риме», «духовности» и прочей «соборности». Тем более что они живут на своей исконной земле, а не являются иммигрантами. Но каждый из них понимает: если им отказывают в этом праве, то только потому, что они были когда-то покорены «титульной нацией», которая все еще воспринимает их в качестве некоего орнамента для собственного величия.
Кстати, легко вообразить, с каким «антиэкстремистским» негодованием отреагируют в Москве, если какой-нибудь из российских мусульманских лидеров последует примеру РПЦ и столь же категорично потребует считать всех этнических башкир, татар, чеченцев, ингушей, дагестанцев и т.д. мусульманами по определению.
Но если национальная возбудимость русского большинства нашей страны просыпается при каждой реальной или мнимой попытке его дискриминации в какой-нибудь гостинице Анталии или на сессии ПАСЕ, то не легкомысленно ли считать, что остальные жители России не замечают дискриминации со стороны собственного же государства? Не говоря уже о том, что на уровне общественного мнения им постоянно, а, главное, безнаказанно напоминают о «второсортности» их российского гражданства, рекомендуя оставаться у себя дома и не слишком-то разъезжать по русским городам и весям.
К этому добавляются глухие, но неистребимые конфликты местного характера – ингуши и осетины, кабардинцы и балкарцы, клановые распри в Дагестане.
Суммируя все эти, по существу, лежащие на поверхности явления, нетрудно увидеть, что речь идет, по сути, о факторах, катализирующих в каждом отдельном случае потребность в национальной идентичности точно так же, как обиды на Запад катализируют ту же потребность в «русской» России. И если этот неизбежный процесс не ввести в позитивное русло, он может рано или поздно спровоцировать уже не спонтанный, а концептуальный сепаратизм. Разумеется, взрыв на Кавказе может и не произойти. Но он обязательно произойдет, когда ничем не компенсируемая несовместимость национальных самосознаний достигнет критической массы, которая уже накапливается в «нерусской России» под растерянным взором федеральных властей.
Кто-то найдет, возможно, это определение неуместным, но трагикомичность ситуации заключается в том, что тревогу за территориальную целостность России и, в частности, за будущее Северного Кавказа сегодня вроде бы испытывают и российские официальные лица, и эксперты, и многие средства массовой информации. Вот один из наиболее характерных заголовков последних дней: «Распад России начнется с Северного Кавказа». Но когда речь заходит о факторах, создающих эту угрозу, начинается старая сказка про «внешнего бычка», которая благополучно избавляет федеральное руководство от необходимости срочно искать новые и более адекватные подходы к этой жизненно важной для России, но так и не решенной проблеме.
Например, бывший посол РФ при Европейском Союзе, а ныне сенатор от Ингушетии Василий Лихачев заявил на днях буквально следующее: «У меня создается впечатление, что в отношении Ингушетии так же, как и в отношении РФ в рамках идеологического центра разведки США, по линии МИ-5 и МИ-6, идеологических центров ЕС и Североатлантического блока имеются планы по активной работе на чеченском, ингушском и североосетинском направлениях».
При всем уважении к впечатлительности сенатора думается, однако, что если «идеологические центры разведки США» и иже с ними знакомы хотя бы на уровне новостной хроники с ситуацией на Северном Кавказе и с качеством федеральной политики в регионе, то они вряд ли утруждают себя составлением «планов по активной работе».
А, скорее всего, прагматично ждут, когда панические прогнозы российских политиков и экспертов сбудутся в полном соответствии с нынешней динамикой российского бытия.
Не везти же им Ахмеда Закаева через всю Европу в пломбированном вагоне.

http://www.gazeta.ru/comments/2008/07/10_a_2778637.shtml

Добавлено: 10.07.08, 22:51 +0000

Гершевич - бурят из Баргузинской долины :)
спикер Народного Хурала - да, зучит диквато. но пре-ль набирать долго )

Геворкян исписалась. имхо, вложила свои мыслив уста этому игорю )
_________________
Понять, что происходит вокруг
http://getmansky.livejournal.com
Интернет газета Бурятии
http://www.03grb.ru

Добавлено: 12.07.08, 07:37 +0000

Тоска по выборам
12 ИЮЛЯ, 12:47 // «Газета.Ru»

Россияне до сих пор не могут понять, оправдало ли себя принятое еще три года назад экс-президентом России Владимиром Путиным решение об отмене прямых выборов губернаторов. Социологи отмечают, что доля желающих вернуть всенародное голосование по выборам глав регионов уверенно растет.

Как уже писала «Газета.Ru», дискуссию о возвращении системы всенародного избрания глав регионов возобновил в начале июня этого года президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Его заявление о необходимости вернуться к старой системе нашло активный отклик у руководителей других регионов. О согласии с Шаймиевым заявил, в частности, президент Башкирии Муртаза Рахимов. Однако соратники татарского лидера по партии «Единая Россия» сразу поспешили опровергнуть предположения о планах внести соответствующие поправки в законодательство.
Между тем Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) обнародовал данные о том, как россияне оценивают объём полномочий губернаторов, как относятся к отмене прямых выборов губернаторов населением регионов, произошедшей три года назад.
Почти половина россиян – 42% — считают, что переход к назначению губернаторов региональными законодательными собраниями по представлению президента страны себя оправдал.
Однако немало и тех, кто с этой точкой зрения не согласен – 33%. При этом, отмечают социологи, за два года доля несогласных с назначением глав регионов возросла на 6%.
В Сибирском и особенно Дальневосточном федеральных округах преобладает мнение, что отмена прямых выборов глав субъектов РФ себя не оправдала: против отмены выборов высказались 42% и 48% опрошенных соответственно, за назначение руководителей регионов 36% и 32%. В остальных округах данная мера скорее одобряется, особенно в Южном, Приволжском и Уральском ФО, где положительно оценивают отмену прямых выборов губернаторов 44 и 45% опрошенных соответственно, а отрицательно — 20 и 30%.
С тем, что полномочий у губернаторов достаточно и расширять или сокращать их не требуется, согласны 44% опрошенных. Желание сократить полномочия глав субъектов РФ продемонстрировали лишь 13% опрошенных. 23% респондентов придерживаются мнения, что полномочия губернаторов, наоборот, надо расширить. При этом 14% россиян полагают, что целесообразнее это сделать за счет федерального уровня власти, и 9% — за счёт местного самоуправления. Примечательно, что число затрудняющихся с оценкой деятельности губернаторов за два года возросло — с 12% до 20%.
Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ проведён 5-6 июля 2008 года. Опрошено 1600 человек в 153 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4%.

http://www.gazeta.ru/politics/2008/07/11_a_2780412.shtml

Добавлено: 12.07.08, 09:46 +0000

Добавлено: 12.07.08, 11:01 +0000

пользователи Alex-M и Тим - просьба не офф-топить, и о вопросе "украинской империи" начать новую тему (если это вам действительно интересно). в этой теме обсуждаются аспекты устройства в первую очередь российского государства. пока еще устные предупреждения.

Добавлено: 19.07.08, 23:04 +0000

Империи из-за неконкурентоспособности приказали долго жить, однозначно федерация. Чрезмерная централизация в экономике стимулируют регионы на плохую работу, тем хуже работаешь, тем больше получаешь денег. Правительству безразлично, где ставить завод, в Чите или Благовещенске, наибольшая заинтересованность к созданию завода у них есть именно в регионе. Возьмите Германию, Италию. В экономике центральное правительство решает только три задачи: макроэкономическое регулирование; таможенная и протекционистская сфера; субсидирование. В Японии в 70-х правительство в каждой отрасли отобрало несколько фирм и попыталось их сделать мировыми лидерами. Но часть из этих фирм отстала и наоборот в число лидеров вошли новые фирмы. После этого японское правительство резко сократило вмешательство в дела фирм. Мир в целом движется к большему либерализму. По большому счету - это требование современных технологий. А в тех случаях, когда у власть коррумпирована и т.п. и, естественно, хочет рулить потоками, в т.ч. денежными, мир, кроме нас видит насколько неэффективны, бедны те страны. В нашей конкретной ситуации, когда президент чрезмерное внимание уделял своему рейтингу, боялся принимать решения, а если принимал, то как правило неудачно. Как правило они оказывались провальными, так проваливались все его реформы, реформа ЖКХ, реформа пенсионной системы, реформа образования, реформа здравоохранения, административная реформа, то есть реформа самой системы государственного управления, реформа бюджетного федерализма, монетизация льгот и т.д.

Добавлено: 20.07.08, 18:39 +0000

Есть такое, когда мотивы принятия решений не экономические, а политические, идеологические, но все же чаще коррупционные, направление денежных потоков в нужные карманы или распиловку бюджета. В прошлом году объем коррупции в России превысил 300 млрд.долл.

Обсуждаемое