Карманное правосудие под прицелом

Как оценивать скандалы, в которые погрузилась судебная власть в последнее время? "Дело" судьи Левандовской на местном уровне, "дело" Данилкина в Москве. По делам ответили, как считает "прогрессивная" часть общественности, или черные игры вокруг честного имени российского судьи, по мнению другой?

На мой взгляд, дела, по результатам которых эти скандалы вспуыхнули, расследование их следственными органами и рассмотрение судебными - полная дискредитация судебной системы. Нельзя такими белыми нитками шить. Волна общественного возмущения понятна, но имеет ли она конструктивные результаты?

Положительные результаты, на мой взгляд, есть такие:
- честные судьи (а таких, я надеюсь, большинство) за откровенный политический заказ не возьмутся, поскольку участие в таких делах делает их жертвой повышенного внимания со стороны общества
- проблема судейской этики, как показывают события, далеко не равнодушна обществу, что станет для судейского корпуса отрезвляющим моментом

Добавлено: 15.02.11, 14:44 +0000

Судебная зависимость.

Будучи в Давосе, Медведев сказал:
- У меня есть свои довольно глубокие представления о российском законодательстве.

В эту отличную фразу, к сожалению, затесалось словечко "свои". Это значит какие-то особые, не такие, как у других. Хорошо ли это?

Он много раз говорил: никто не имеет права влиять на суд. В декабре, давая интервью трем телеканалам, Медведев сказал:

- Ни президент, ни иное лицо не имеет права высказывать свою позицию по этому делу ( Ходорковского - Лебедева ) или по какому-то другому делу до момента вынесения приговора - или обвинительного, или оправдательного.

Эти слова, юридически безупречные и точные, стали сенсацией. Ибо за неделю до этого, "разговаривая с народом" в прямом эфире, премьер-министр Путин на вопрос о Ходорковском ответил совершенно иначе: "В соответствии с решением суда господину Ходорковскому вменяется в вину хищение и мошенничество, речь идет о миллиардах рублей. А в том обвинении, которое предьявлено ему сейчас, счет идет уже на сотни миллиардов рублей ... Мы должны исходить из того, что преступления Ходорковского в суде доказаны".

Через месяц, 26 января, в Давосе Медведев высказался подробно и горячо:

- Я считаю, что разговоры о несовершенстве судебной системы, а также попытки давления, в том числе и на меня как на Президента страны, в этом плане носят абсолютно деструктивный эффект. Они заставляют думать всех остальных, что в России настолько несовершенная судебная и правовая система, что можно сказать Президенту, еще кому-то: " Вы поменяйте приговор по делу Ходорковского, кого-то другого, и тогда мы убедимся в том, что ваша правовая система не безнадежна, а хоть как-то работает". Но это неприемлемо. Президент не должен в это вмешиваться, дайте развиваться судебной и правовой системе самостоятельно, иначе будут проблемы.

А. Минкин.
"МК" 14 февраля 2012 г.

Добавлено: 21.02.11, 06:53 +0000

Добавлено: 27.02.11, 16:39 +0000

Добавлено: 25.04.11, 03:46 +0000

Эта статья — самая важная в моей жизни

Теперь я знаю, как, кем и почем был посажен мой личный муж

Эта статья — самая важная в моей жизни. Я шла к ней три года — собирала документы, разговаривала с людьми, ходила по прокурорам и следователям, писала запросы, совершенно бесполезные. И документально восстановила ход событий: как, кем и почем был посажен мой личный муж. И это призыв к другим незаконно осужденным — собирайте свидетельства, рано или поздно это пригодится, если не для правосудия, то хотя бы для оглашения имен.

Очень часто в заказных экономических делах фигурируют фальшивки. То есть оригиналы или даже подлинники документов, удостоверенные нотариусом. Суд редко опрашивает нотариусов, а совершенно напрасно. А вскоре ему и вовсе будет официально разрешено этого не делать — уже оглашен законопроект, по которому нотариусы фактически должны стать судьями, а нотариальные документы приобретут статус бесспорных доказательств. Это очень опасно. Это надо остановить.
Есть в Москве знаменитый нотариус, Елизавета Николаевна Андрюхина. Когда я начала наводить о ней справки в юридических кругах, люди застывали в позе преклонения, но я доставала из папки документы, на которых стояли ее подпись и печать и из-за которых муж получил срок, и юристы говорили мне: не может быть, чтобы она эту цидульку заверила, поговори с ней, она не такая. Я не верила. Но поговорила, и картина стала объемной.
В основу обвинения легла копия с англоязычного документа без названия, в котором женевский нотариус всего-то и делает, что удостоверяет подпись некоего Джонса. Однако русский перевод этой бумажки оказался совсем другим: теперь из документа (вернее, из его перевода) следует, что некий гражданин Самойлов ушел в отставку с поста директора компании, обладающей активом в виде акций российского завода. Мой муж купил эти несчастные акции, инвойс прилагается. Но в приговоре сказано: приобрел мошенническим путем. Доказательство — тот самый русский перевод английского документа, в котором никакой гражданин Самойлов не упоминается вовсе. Не надо знать никаких языков, чтобы увидеть: в английском варианте — одна подпись, Джонса, в русском — две. Перевод нотариально заверен нотариусом Андрюхиной, переводчик — Гудименко.
Мы знали, что русский перевод — фальшивка. И на следствии, и на суде мы заявляли ходатайства о проверке подлинности бумажек и об опросах Джонса и Самойлова. Во всех ходатайствах было отказано. Заказ был на мужа, на отъем акций. О том, что заказчиком дела был Владимир Слуцкер, тогда сенатор, мой муж говорил на суде, но никакого судебного следствия не было, его слова остались в протоколе. Интересы Слуцкера на суде представлял его помощник Трепаков, который позже засветился в отъеме детей у Ольги Слуцкер ровно в том же суде.
Я была уверена, что незачем ходить к переводчику и к нотариусу: понятное дело, люди в доле. Как же хорошо, что мы с ними поговорили. Оказалось, что переводчик переводил, что написано на английском, а нотариус заверяла подпись переводчика, всего-то. То есть подделывал документы тот, кто их представлял. А представлял их помощник Слуцкера. Но Елизавета Николаевна, нотариус, оказалась и честной, и неравнодушной. Она сказала, что по закону о нотариате она сама не может инициировать проверку, но если ее инициируем мы, она все объяснит. Попутно нотариус сильно удивилась: ни следствие, ни суд не должны принимать никаких копий, пусть даже и нотариально заверенных,— нужен подлинник.
Следствие, которое вела ровно та же бригада, что через год замучила Магнитского, не могло этого не знать. И если раньше я только со слов знала, что заказчик договорился на 8 лет для моего мужа, которые он и получил, то теперь у меня есть и свидетельские показания. Только куда я их дену? Когда полный пакет доказательств о фальсификации дела был собран, нам везде было отказано в их рассмотрении — и в Генпрокуратуре, и в Следственном комитете. Без каких бы то ни было проверок и запроса дела из архива. Мотивировка — наличие приговора. Сразу после вынесения приговора наш судья Олег Гайдар получил повышение по службе. Я не могу утверждать, что это было платой за приговор, но могу твердо сказать, что судья знал о фальсификации, иначе потребовал бы подлинники или экспертизы, не говоря уже о допросе людей, чьи подписи якобы где-то там стоят в какой-то копии неизвестно чего.
Господа Чайка и Бастрыкин, мне все равно, что у вас между собой случилось и почему вы так заняты исключительно подмосковными казино. Мы много раз заявляли вам о совершении преступления, которое повлекло тяжкие последствия. Тысячи людей, чья жизнь оказалась переломана, делают это. Ни вы, ни ваши подчиненные не реагируют. Стало быть, обложившись документами, я могу смело заявить: либо вы не выполняете своих обязанностей, либо вы крышуете преступников. Из-за этого в тюрьмах гибнут люди, из-за этого не прекращается поток заказов на предпринимателей, из-за этого убийства вешают не на убийц, а на тех, кто слабее. Документы останутся в истории, хотите быть в ней геростратами — дело ваше. Вы с двух концов подпалили храм правосудия и сделали так, что быть прокурором или следователем стало непристойно.

Ольга Романова
19.04.2011

http://www.novayagazeta.ru/data/2011/042/22.html

Обсуждаемое