Понаехали тут!!!

Добавлено: 30.03.11, 05:18 +0000 **Понаехали тут!!!**

Наше отношение к приезжим
http://artymus.narod.ru/staty-05/staty-05.html
Опыт СССР и Европы

Добавлено: 30.03.11, 05:31 +0000

наивно как-то. особенно :D "итог" статьи

Добавлено: 30.03.11, 09:18 +0000

Добавлено: 30.03.11, 12:35 +0000

Добавлено: 25.04.11, 08:42 +0000

"Очистить участок от дрянных элементов"

Со времени начала колонизации русскими Сибири появилась и постоянно совершенствовалась практика отправки туда всех тех, чье пребывание на коренных землях Руси по какому-либо поводу не устраивало начальствовавших над ними или соседствовавших с ними людей. Причем в Сибирь на вечное поселение отправляли не только осужденных судом преступников. После введения и укрепления крепостного права привилегией отправлять непокорных крестьян в места отдаленные обзавелись и владельцы крепостных душ.
Правда, помещики прибегали к этой мере не слишком часто. Ведь, отправив вороватого или склонного к бунту крестьянина за Урал, помещик терял пару рабочих рук, не получая при этом практически ничего. Так что большинство землевладельцев предпочитали держать склонных к непотребному поведению крестьян под суровым надзором до ближайшего рекрутского набора и избавляться от них, сдавая в армию.
Подобный расклад, однако, не устраивал правительство Российской империи, стремившееся заселить и освоить бескрайние восточные просторы, а заодно оградить армию от избыточного заполнения преступниками. Так что в итоге нашелся устраивающий обе стороны компромисс. Помещики за сосланных в Сибирь крестьян начали получать рекрутские квитанции, которые можно было сдать вместо рекрутов во время очередного набора или продать с немалой выгодой собрату-помещику, не желавшему отдавать в армию никого из своих крепостных.
Когда с началом XIX века практика отправки в Сибирь по приговорам помещиков приобрела законодательное основание и начала применяться все шире и шире, выяснилось, что ссылка без лишних проволочек пугает крестьян едва ли не больше, чем полицейские исправники и суд. Ведь от полиции и сурового наказания иногда удавалось откупиться. Конечно, при условии, что крестьянам правдами и неправдами удавалось скопить хотя бы малую толику средств. А приговор помещика утверждался губернатором, и помилований, как правило, не случалось. Кроме того, на осужденных помещиками крепостных в отличие от осужденных судом деньги на обмундировку и отправку к месту назначения выделялись особым порядком, доходили до губерний достаточно медленно, так что они довольно долго содержались в тюрьмах практически впроголодь. В итоге высылка в Сибирь оказывалась едва ли не худшим наказанием, чем участь обычных арестантов.
Именно поэтому в ходе обсуждения всех мероприятий по освобождению крестьян проверенную временем меру сдерживания сельской преступности решили сохранить. Только теперь вместо помещика решение о выселении из деревни и административной ссылке в Сибирь принимал сельский сход, о чем в положении о сельском состоянии в редакции 1902 года говорилось:
"Ведению сельского схода подлежат: ...3) удаление из крестьянского общества тех из проживающих в его среде членов оного, дальнейшее пребывание коих в этой среде угрожает местному благосостоянию и безопасности".
При этом в отличие от прежних времен закон предоставлял провинившимся крестьянам право просить о возвращении в родные места. А сельскому сходу — прощать их или нет. Причем это послабление, по мнению многих представителей власти на местах, ничуть не уменьшило страха перед применением административной высылки в Сибирь. Один из самых известных российских земских деятелей — Александр Новиков (см. материал "Козловский начальник" в N 1-2 за 2011 год) в 1899 году так описывал их отзывы: "Опытный и мудрый член нашего съезда говорил мне, что ссылка в Сибирь по приговору схода есть прекрасное средство для крестьянских обществ избавляться от вредных членов". Однако собственный опыт привел Новикова к совершенно иным выводам:
"Поступив в земские начальники, я решился очистить участок от дрянных элементов и внушить остальным полезный страх. В одной из волостей есть деревушка Развалы, славившаяся конокрадством: я собираю сход сельский и волостной (так как маленький сход ссылает только с утверждения приговора волостным сходом), уговариваю и тот и другой сослать Мандрова, Лактюшкина и Вадюнина, известных конокрадов, раз уже отбывших наказание. Сходы соглашаются, и в тот же день я ввергаю их в тюрьму. Все было сделано законно. Лактюшкин умер в тюрьме от тифа, Мандров и Вадюнин и поднесь в Сибири. Таким же путем я уговорил сход громадного села сослать четырех негодяев — и их сослали. Про судьбу этих четырех и их семей я ничего не знаю, зато много мучений причинили мне развальские конокрады. Сослав этих семь человек, я торжествовал и гордился, что у меня негодяям не место... Через несколько дней после схода развальского являются ко мне три старухи вдовы, матери сосланных, просят долго, на коленях, вернуть их детей. Я объясняю, за что они сосланы, и, довольный собой, ухожу. Шесть лет они ходили ко мне сперва все три, потом умерла Лактюшкина, потом Мандрова, год тому назад успокоилась и Вадюнина; ходили, просили о сыновьях, не понимая, что я, сославший их, не могу их вернуть. Писали мы просьбы и общественный приговор об их помиловании — конечно, ничего не вышло; ходили ко мне старухи и рассказывали, как они разоряются, как им есть нечего. Пока жив, буду помнить их, спрашивающих, что я сделал с их кормильцами. Нет, Боже нас сохрани от усердствования, от вечного проявления нашего "я", дадим действовать закону, а ссылать негодяев суду — и совесть наша будет спокойнее".
Но, как отмечал Александр Новиков, проблема заключалась еще и в том, что сельские старшины и иные начальники нередко используют высылку для сведения личных счетов:
"Поговорите со ссыльными, да и с мужиками ссылавшими, и вы услышите: такого-то сослал Иван Кондратьич, такого-то Петр Ефимыч — все старшины, а иногда и высшие начальники; тут картина бывает еще хуже: старшина ссылает, т. е. составляет общественный приговор; часто за то, что мужик его не уважил, за то, что мужик жаловался. Ведь описать, очернить в приговоре всегда можно; приговор проверяет член крестьянского присутствия или земский начальник, уже заранее приготовленный к тому старшиной; старшина присутствует на сходе при проверке, и сход, по слабости своей, побуждаемый старшиной и его клеветами, повторяет все изложенное в приговоре. Мужик идет в Сибирь, сам не зная за что".
Основываясь на собственном опыте, земский начальник Новиков признавал, что административная высылка остается эффективным средством устрашения крестьян, имеющих преступные наклонности:
"Через три года после ссылки развальских конокрадов в одном селе стали мужики сами просить о том, нельзя ли сослать некоего вора, уже три раза судившегося за кражи волостным судом и способного, по их словам, на поджоги и другие преступления. Я счел долгом на сходе предложить им сослать его; многие соглашались, но большинство не пожелало; я давления не производил, он остался и поднесь никого не убил, никого не поджег".
Но все же, исходя из значительного количества обвинительных общественных приговоров ни в чем не повинным крестьянам, Новиков предлагал действовать в рамках уголовного права:
"Сколько я теперь ни думаю, не могу понять, зачем нужна административная ссылка и высылка во всех ее формах. Неужели нельзя усилить законов о рецидивистах, ввести условное осуждение, но все-таки вести дело через суд. Неужели не лежат на совести администраторов все сделанные ошибки? А сколько их сделано!"

"Разложились еще во время немецкой оккупации"

Как водится, большевики, осуждавшие произвол царских властей по отношению к крестьянам, после прихода к власти сами стали применять административную высылку по приговорам сходов. Именно этот метод использовался для выселения из деревень семей бывших землевладельцев в первой половине 1920-х годов. По приговорам сходов в некоторых краях и областях страны высылали в Сибирь раскулаченных крестьян до того, как началась массированная ликвидация кулачества как класса.
С появлением колхозов, где общие собрания чаще всего были пустой формальностью, а все вопросы решались на районном уровне или еще выше, сходы, где определялись судьбы людей, должны были безвозвратно уйти в прошлое. Однако 17 января 1948 года первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев направил Сталину записку о бедственном положении украинских колхозов, в которой говорилось:
"Во многих колхозах имеются еще отдельные лица, которые упорно не желают приобщаться к общественно-полезному труду, а живут тунеядцами на шее у честных колхозников. Отдельные паразитические и преступные элементы присосались к колхозам, пользуются льготами, предоставленными колхозникам, но никакого участия в работе колхозов не принимают. Подобные элементы, используя колхозы как ширму, занимаются спекуляцией, воровством, самогоноварением и совершают другие преступления. Многие из них разложились, стали на порочный путь еще во время немецкой оккупации и не хотят возвращаться к честному труду. Такие элементы наносят значительный ущерб колхозам и государству. Кроме того, они разлагающе действуют на отдельных отсталых колхозников. В 1946 г. на Украине не выработали ни одного трудодня 86 676 колхозников. В летний наиболее напряженный период, во время уборки урожая в 1947 г. в колхозах Винницкой области, например, свыше 45 000 трудоспособных колхозников не выработали без уважительных причин установленного законом на этот период минимума трудодней; в Каменец-Подольской и Житомирской областях в этот период не выработало минимума трудодней больше чем по 20 000 трудоспособных колхозников. Это, естественно, сказывалось на сроках и качестве проведения уборки урожая и других полевых работах. Такое сравнительно большое количество колхозников, не выработавших минимума трудодней, объясняется до некоторой степени влиянием со стороны враждебных и паразитических элементов села на отдельных отсталых колхозников".
Причем, как писал Хрущев, подобные люди есть даже в передовых, образцовых колхозах:
"В передовом колхозе "Червона Украина" в Броварском районе Киевской области, где председателем колхоза работает т. Винарский, в прошлом году восемь трудоспособных колхозников выработали только от 3 до 20 трудодней, 30 человек — не более 50 трудодней против установленного минимума 120 трудодней. Отдельные колхозники только прикрываются колхозом, пользуются льготами, а на деле ведут свое единоличное хозяйство, занимаются спекуляцией. В этом колхозе числится колхозником Хан Петр, 48 лет. За прошлый год ни он, ни его жена и сын не выработали минимума трудодней. До войны он занимался спекуляцией, во время немецкой оккупации его сын Иван служил в гестапо. Эта семья богатеет от спекуляции, имеет сейчас дом, сарай, 0,60 га огорода, корову, двух кабанов".
А все существующие меры воздействия на подобных граждан, по утверждению Хрущева, не давали никакого эффекта:
"Колхозники резко отрицательно настроены против таких людей, но многие боятся открыто выступать с разоблачением их преступных действий из-за боязни мести. Был ряд случаев, особенно во время уборки и хлебозаготовок, когда преступные элементы убивали активистов или сжигали их дома и имущество в отместку за разоблачение. Нужно признать, что местные партийные и советские органы ведут недостаточную борьбу против преступных и паразитических элементов. Слабо используют существующие советские законы и устав сельскохозяйственной артели. Однако следует иметь в виду, что нередко антиобщественные и паразитические элементы спекулируют, воруют и творят преступления скрытно и поэтому долгое время не удается поймать их с поличным и судить в уголовном порядке. Привлечение же к ответственности только за уклонение от работы слабо воздействует на злостных нарушителей, так мера наказания — 6 месяцев принудительных работ по месту работы — мало их ущемляет".
Хрущев, безусловно, лукавил. Ведь существовал и продолжал действовать знаменитый указ "7-8" от 7 августа 1932 года о хищении государственной, общественной и кооперативной собственности, по которому при большом желании любого обвиняемого можно было приговорить к высшей мере наказания (см. материал "Применять расстрел без послабления" в N 30 за 2007 год). Первый секретарь украинского ЦК просто хотел переложить ответственность за новые репрессии в колхозах с себя и с партийного аппарата на самих же колхозников:
"В царской России был закон, по которому крестьянские общества могли выносить приговоры об удалении из села лиц, "дальнейшее пребывание коих в этой среде угрожает местному благосостоянию и безопасности"... Ясно, что этот закон ограждал частную собственность и был направлен против людей социально опасных для царско-помещичьего строя. В наше время следовало бы для усиления охраны социалистической собственности издать закон, предоставляющий право общим собраниям выносить приговоры о выселении за пределы республики наиболее опасных антиобщественных и преступных элементов, упорно не желающих приобщаться к общественно-полезному труду".
При этом, как будто забыв о том, что только что написал о страхе колхозников перед преступниками, Хрущев принялся развивать мысль об огромном воспитательном значении предлагавшейся меры:
"У нас есть законы, карающие воров, расхитителей общественной собственности и других преступников. Мы выселяем отдельных лиц, уличенных в преступлениях, но все это делается в административном порядке, судом или другими органами советской власти. Издание закона о предоставлении права выносить приговоры о выселении преступных элементов будет полезно еще и потому, что в борьбе с антиобщественными и преступными элементами будет более активно участвовать масса колхозников и в этой борьбе будет еще больше сплачиваться и закаляться колхозный актив. Если лицо, о выселении которого рассматривается вопрос на общем собрании, чистосердечно и искренне раскается перед населением в своих преступлениях и даст обещание исправиться, собрание может ограничиться предупреждением и установить срок, в течение которого данное лицо должно исправиться честным трудом и хорошим поведением. Предлагаемыми мерами нужно будет пользоваться только в тех селах и колхозах, где действительно есть необходимость обезопасить общество от преступных элементов. Применение такой меры воздействия колхозной общественностью в отношении преступных и паразитических элементов будет иметь серьезное предупредительное и воспитательное значение, и будет способствовать дальнейшему укреплению трудовой дисциплины и ускорению подъема колхозов, и, следовательно, будет одобрено всеми честными колхозниками".

<...>

По обыкновению скверно обстояли и дела с расселением и трудоустройством высланных:
"Имеются серьезные недостатки в трудоустройстве, обеспечении жильем и питанием лиц, прибывших в места поселения. В ряде краев, областей и автономных республик не принято своевременных мер к определению районов поселения. В Красноярском крае до последнего времени не были определены районы поселения, а также отрасли народного хозяйства, в которых выселенные лица должны быть трудоустроены. В результате этого партийным и советским органам Новоселовского и Енисейского районов края не было известно о предполагаемом направлении к ним выселенных. Вопросы размещения и трудоустройства в этих районах решались не заранее, а лишь с прибытием выселенных. Иркутский облисполком решением от 15 июня 1961 года определил для поселения Братский, Усть-Удинский и Бодайбинский районы. Однако ни в одном из этих районов не создано необходимых условий для размещения выселенных, отсутствует жилье и объекты работы. В Усть-Удинском районе для выселенных отведен поселок Янды, который в ближайшее время должен быть затоплен Братским морем и целиком перенесен на другое место... В деревне Айканчево Томской области семь человек, в том числе одна женщина, размещены в маленькой комнате, все спят на полу, не имея никаких постельных принадлежностей".

Полный текст:
http://www.kommersant.ru/doc/1618579

Обсуждаемое