Поход к Великим Льдам

Шара Унэгэн чувствовала себя плохо, болит живот, со стоном приподнявшись откинула шкуру бизона, посмотрела на ноги. Снова по ногам струится алая кровь.
Перевернувшись за спиной нащупала пучок сухих душистых трав, быстро вытерлась. В углу алеют несколько углей, вьется сизый дымок. Еще тлеют, значит есть немного времени отдохнуть, еще успеет подкинуть дров, сохранить огонь. Низкий скат крыши нависает сверху, коренья трав нависли крючковатыми пальцами, удерживают скудное тепло очага.
Снаружи раздались крики, ругань, визг. Шара Унэгэн узнала родные голоса мужа, сына. Поспешно вскочила с постели из шкур разных животных, голова ударилась о крышу, сверху посыпались пыль, комья земли, коренья трав поцарапали шею. Согнувшись, выползла в центр землянки, здесь крыша выше, можно встать в полный рост, побежала к выходу.
Откинув полог из шкуры мамонта, ахнула, закрыла лицо руками, утреннее солнце ослепило на миг глаза. Но не от солнца так взволновалась, а от увиденного, происходящего у нее перед глазами. В бессилии упала на колени, из глаз потекли ручьи, оставляя светлые дорожки на усталом лице.
В десяти шагах от жилища, отец бьет сына.
- Грязная вшивая собака! Убью, выколю глаза, изгоню из семьи, падаль, мерзкая тварь!
Хурэн Шоно, схватил железными пальцами за горло сына, сдавил так, что Бага Шоно, надсадно хрипит, хватает отчаянно ртом воздух. Но уже ставшие сильными, за пятнадцатое Теплое Время нарастившее молодое мясо руки Бага Шоно пытаются отцепить руки отца.
Хурэн Шоно с истертыми от времени костяшками, похожим на дуб рукой, перевитых толстыми как ветви жилами ударил Бага Шоно в лицо. Под безжалостными ударами лицо Бага Шоно вспухло, глаза превратились в маленькие щелочки, губы сплошное кровавое месиво.
- Как ты щенок, проклятый небесами, да низвергнется на тебя страшное огненное копье, и оглушит, раздавит Великий Шум!
Хурэн Шоно устав бить, схватил за грудки сына, намереваясь выкинуть далеко в сторону, как Бага Шоно пнул коленом в угол ребер над животом. В глазах Хурэн Шоно вмиг потемнело от сокрушительного удара, весь воздух ушел из груди, а сильные ноги предательски согнулись в коленях.
Но выверенный опыт многих боев не подвел, используя немалый вес, резко потянул Бага Шоно на себя, пнув в живот противника, перекинул через себя, упав на спину. Вмиг перекувыркнувшись, оказался вновь над Бага Шоно. В глазах на миг проскользнула гордость за сына, какой оказывается боец вырос, но ярость вновь охватила разум.
- Ты, мелкая тварь желторотая, сейчас глотку вырву! Как ты смеешь поднимать на меня руку?!!!
Наконец из глаз сына потекли сверкая на солнце ручьи, нос захлюпал алыми от крови пузырями.
Шара Унэгэн не выдержала закричала несмело:
- Шоно, перестань!
Хурэн Шоно зыркнул страшными глазами, от резкого поворота головы длинные черные волосы взметнулись полотном, распылив в воздухе мелкие сверкающие капли пота.
- Молчи глупая женщина! Исчезни с глаз долой!!!
Шара Унэгэн всхлипнув попятилась обратно в землянку, без сил вползла в темноту. В дальнем углу раздались шорохи, кашель. Шара Унэгэн бросила в сторону звуков ненавидящий взгляд, но сказала спокойно как могла:
- Дед Хатуу Зурхэтэй, принести вам что-нибудь?
Хатуу Зурхэтэй из многих шестьдесят Холодных Времен, и шестьдесят один Теплых Времен принес домой добычу от более чем двадцати мамонтов, еще больше мяса медведя, не считая бесчисленного количества мелких существ. Не зря он Хатуу Зурхэтэй. Не зря.
Шара Унэгэн беззвучно плачет, швыркнула носом, надеясь что ее не видно. Но ошибалась. Хатуу Зурхэтэй сегодня еще не выходил из землянки, глаза хоть и слабовато чем раньше, но все же многое видят, а уши услышат комариный писк, хоть и прослышали за свой век рычанья грозных медведей, и трубные угрозы мамонтов. Но вот только ноги и руки стали слабее, и болят на каждом шагу.
- Дай доченька воды.
Шара Унэгэн со страхом вспомнила что нет на сегодня воды. Быстро как белка оказалась у кожаного бурдюка, от плача не осталось и следа. Шоно занят дракой, но если узнает что нет воды до сих пор, может и схлопотать не слабо. Быстро схватила бурдюк, кажется что-то есть на дне, потащила к постели Хатуу Зурхэтэй.
Дед испив драгоценные глотки воды, успокоился, лег обратно. А Шара Унэгэн быстро как рысь исчезла из дому.
Хатуу Зурхэтэй часто вспоминал прожитую жизнь, полную страданий, голода, холода, лютых глаз хищников, мамонтов. Этих больших существ с большими клыками, и длинным хоботом когда-то было много, предки рассказывали. Хатуу Зурхэтэй не понимал тогда о чем говорят. Часто с криком просыпался в ночи, каждый раз когда во сне перед глазами проносились белые клыки, острые окровавленные зубы.
Вспомнил, как потерял сына Тургэн. Тургэна ударил на охоте медведь, вырвав правый бок. До сих пор преследуют страшные мучения Тургэна, как он истекал кровью, а раненый, разьяренный медведь волочил в лапах кишки.
Хорошо, что успел Тургэн родить Хурэн Шоно, внука. Иначе прервался бы может род его Хатуу Зурхэтэй. Много родов гибнет, смерти на свете много. И сейчас кажется внук хорошо воспитывает правнука! Пусть. Хищники и чужие роды намного коварнее, лютее.
Хатуу Зурхэтэй достал из-под шкуры костяной нож, верного друга, прослужившего хорошую службу. Сам сделал в молодости. От долгого употребления отполировался, стал острее, что войдет в тело сам. Рукоятка удобно лежит в ладони, хищное жало белеет в темноте землянки. Когда не сможет сам выползти из жилища, верный друг поможет ему отправиться в Далекий Путь. И в этом пути, снова будет верно помогать…

Хурэн Шоно тяжело дыша, придавил локтем Бага Шоно шею, сказал люто:
- Ты понял ошибку?
- Да, папа! – сказал жалко Бага Шоно, в кровоподтеках, глаз не видно, щеки опухли.
Хурэн Шоно с рыком встряхнул голову, из длинных черных как ворон волос полетели капли пота, комья земли, труха истлевших трав.
Хурэн Шоно сказал страшно двигая желваками:
- Никто не виноват, что нет больше мамонтов! Их просто не стало, понятно тебе?
- Да, папа.
- И дед Хатуу Зурхэтэй будет с нами столько, сколько будет ему нужно.
- Да.
Хурэн Шоно рывком швырнул сына в сторону, тот полетел кувырком, бизонья шкура на спине Бага Шоно порвалась от драки, шерсть слиплась в сосульки от крови и пота.
Хурэн Шоно подошел быстро, страшный и большой. Распахнутая волчовка, словно надета на огромную бочку, на груди вьются густые волосы.
Пнул больно в бок Бага Шоно, приказал встать. Бага Шоно медленно встал, почти дорос до плеч отца, плотный, с выступающими буграми мышц.
Хурэн Шоно сделал движение рукой словно собрался снова ударить. Сын остался стоять равнодушно. Возможно даже и не увидел из-за вспухших, закрытых век. Схватив за волосы заставил сесть, сел рядом.
- Если так уж хочется жрать, то молча сбегай в степь, собери все что нужно. Так же молча сбегай в лес, хоть он и далеко, собери все что нужно, найди, добудь!
- Да.
- И накорми первым прадеда, потом мать, и последним ешь сам! Падаль такая, ты понял?!
- Да.
- Больше чтоб не слышал твоих грязных речей против деда.
- Да.
- Иди умойся, от тебя дурно пахнет, и не забудь по дороге набрать что-нибудь!
- Да, папа.

Хатуу Зурхэтэй отказался от помощи, и, терпя боль в суставах, медленно пополз к выходу. Солнце светит жарко, в годы когда ходил на мамонтов, в это время года еще кое-где был снег. Дед оперся о посох, с трудом разогнул спину. С удивлением посмотрел по сторонам. Везде, куда хватало взгляду растет трава! Колышутся на ветру нежные, яркие цветы. Дед присел на камень, взгляд устремил вдаль, на крае где встречаются земля с небом видны остроконечные горы. Хатуу Зурхэтэй напряг зрение, прочистил глаза, не веря увиденному. На вечно пустых, покрытых льдами камнях, зеленеет. За всю жизнь никогда не видел, чтобы в горах что-либо росло!
Дед с непривычки вытер пот со лба, стало невыносимо жарко, душегрейка стала слишком душить, отбросил в сторону. Мир который он знал изменился. Нет больших и сильных мамонтов, кто мог подумать, что их не станет? Чем же будут питаться его внуки, род? Вдали показались маленькие фигурки.
Возвращаются родственники с охоты. Была ли удачна охота, нет ли потерь среди людей. Хатуу Зурхэтэй почувствовал как ослабевшее за годы сердце вновь забилось чаще, а нос словно бы вдохнул запах свежей крови.
Дед несмотря на припекающее полуденное солнце, остался сидеть на камне, встречая почетных охотников.
Наконец послышались сильные мужские голоса. На землю перед домом с шумом упали туши косуль, кабанов, медведя. Богатая добыча, но пришлось ждать очень долго. И хватит не на столь уж долгое время, чтобы можно было отдохнуть вдоволь, поработать здесь.
У деда внутри завозилось, захотелось скорее впиться в сочное недожаренное мясо, чувствуя как по телу разливается дикая мощь.

За сытным обедом, хмурые лица мужчин разгладились, чаще раздались смех, шутки. Крупный телом Буха рассказал, держа в руке огромную кость с источающим запах горелой плоти мясом, капающим алым соком:
- За горами мы видели как провалился под Великие Льды медведь. Хотели сами идти по льдам, но увидев это не решились.
Буха, вытерев рот, снова впился в жирный кусок, начал жадно жевать, глотать.
Хатуу Зурхэтэй услышав такое, перестал есть, отбросил кость, поднял руку, все притихли. Поднятая бледная рука освещается от огня в очаге, тени пугливо скачут по лицам.
Дед молвил:
- Что ты такое говоришь Буха, чтобы Великие Льды не удержали медведя? Огненная Стрела может сразить за такие речи!
Губы деда затряслись от негодования, казалось, глаза выжгут на месте в пепел.
Буха привстал, с опаской глянул наверх, но над головой крыша, произнес с жаром:
- Я не вру, дед Хатуу Зурхэтэй! Все видели как медведь ушел под воду! Там больше нет Великих Льдов, они исчезают!
Хатуу Зурхэтэй строго оглядел всех охотников, опустил голову. Сказал с нотками просьбы в голосе:
- Я хотел бы увидеть их снова. Вы поможете мне?
Все охотники сказали твердо:
- Да! Мы поможем тебе дед!

Когда первые лучи солнца осветили степь, Хатуу Зурхэтэй достал нож, заткнул за пояс. В землянке темно, угли пылают багровым цветом, сухо и резко потрескивают. Всю ночь дед не сомкнул глаз. Не мог поверить, что нет Великих Льдов.

Они шли а солнце поднялось уже шестой раз. Хатуу Зурхэтэй неотрывно смотрит в горы что с каждым шагом становятся все больше и больше. Упираясь снежными вершинами в небеса. И действительно в горах, расщелинах, больше нет снега, зеленеют травами!
Четверо охотников держат в руках концы палок носилок, а дед сидит в середке, с седыми, белыми как снег волосами.
Еще несколько человек тащат в бурдюках воду, сушеное мясо. В руках копья с острыми белыми костяными остриями, топоры с привязанными на деревянную рукоять камнями.
Солнце встало уже за второй десяток. Огромные исполинские горы раздирают небо острыми пиками. В воздухе пахнет водой, стало намного прохладнее. Начали подъем. Из-под ног охотников начали выкатываться древние камни, грозя уронить неосторожных. К вечеру перед людьми открылась обратная сторона гор. Охотники осторожно опустили носилки. Хатуу Зурхэтэй ударил поданные в помощь руки. Опершись о посох встал сам, не обращая внимания на боль. В глазах великое удивление, страх, начали поблескивать. Рот приоткрылся, а дыхание участилось словно бегал в гору. Они стоят в основании между двух вершин, а перед ними плещется невообразимо огромное количество воды! Темное, страшное, огромное. Словно вся степь ходит ходуном. Волны набегают одна за другой и с шумом выплескиваются на камни. Оставляя за собой много белых пузырей. Воды так много, кажется, что вся земля ушла, низверглась вниз. Вода, бесконечное количество, лишь там, где небо соединилось с водой, взгляд зацепился за маленькие далекие горы.
Хатуу Зурхэтэй упал на колени, охнул от боли, закрыл руками лицо. Тело сотрясло рыданием.
Охотники упали следом, начали молиться, пожалеть жалких людишек, что посмели взглянуть, приблизиться. Хатуу Зурхэтэй не поднимая головы, начал отползать назад. В глазах до сих пор качается огромная как Степь, весь мир, вода, стало дурно, страшно. Не может быть такого, это невообразимо. Это не укладывается в голове.
Охотники последовали примеру деда. Отнялись ноги, тела дрожат, ослабели от увиденного. В сумерках часто оступаются, сорвешься – не остановишься до земли. Темнота наступает всегда быстро, тем более, когда надо что-то успеть сделать. Не спеши в темноте - останешься жив. Дед приказал охотникам остановиться, нашли пещеру. Кто-то бережно достал трескающиеся угли, осторожно подувая подложили хвороста. Запахло дымом, неся спокойствие и безопасность. Только человек не боится огня, своего огня. В пещере стало светло, тепло, сухо. Многие поев улеглись, раздались храп, вздохи.
Хатуу Зурхэтэй остался у костра на выходе. Он кинул ветку в огонь, разглядывая, как языки пламени с треском взялись за высохшее дерево.
А за костром видна бескрайняя степь, по небу рассыпались бесконечное множество звезд, скоро взойдет луна. И что же, может настать день, когда могут исчезнуть и эти звезды, луна, небо? Хатуу Зурхэтэй вздохнул, покачал головой, видение огромного количества воды до сих пор перед взором.

Обсуждаемое