я ушла

Добавлено: 13.06.05, 02:23 +0000 **я ушла**

Я ушла, когда еще не было десяти. Он спал, накрытый теплым одеялом, хотя за растворенной балконной дверью уже дышала будущая полдневная жара. Вначале я думала разбудить его. Долго смотрела на закрытые глаза, длинные ресницы, изогнутые так, что казалось, будто верхнее и нижнее веко пронзают друг друга насквозь. Он лежал на животе, выпростав вперед руку, словно факелоносец, и сладко спал.
На часах было только семь, когда мне уже не моглось лежать дальше. Я поднялась и прошла в ванную. Хотела лишь почистить зубы и ополоснуть лицо, но затем, решила полежать немного в теплой воде. Вода текла тонкой струйкой, и от этого ванна наполнялась очень медленно. Я мерзла, пытаясь читать какой-то деловой журнал, где была статья о выставке Александра Васильева, и сам мэтр был сфотографирован в галстуке, в виде дранной кошки, завязанной за хвост вокруг его короткой шеи. От холода, соски у меня на грудях съежились и были похожи на две вишенки, все бороздочки и маленькие пупырышки стали такими четкими, словно кто-то вырезал их из темного гранита. Едва вода добралась до живота, мне расхотелось принимать ванную, и я, помыв голову, вылезла, кутаясь в полотенце, оставленное здесь для меня еще со среды (среда и суббота – дни, когда мы встречаемся).
Надев пижаму, которую я ношу с собой, как знак самоуважения, как знак того, что Джон Ролз называл self-respect, «чувством, что наш план жизни стоит того, чтобы его выполнять» (действительно, в этой розовой пижаме, выбранной и купленной мною на мои деньги, я чувствовала себя человеком, который всегда может постоять за себя и за все то, что он однажды выбрал), надев ее, медленно перетекла на кухню, где на столе задумчиво стояла одинокая рюмка для водки, на дне которой скопились капли красного вина.
Я открыла холодильник, соображая, что можно приготовить на завтрак. Вытащила пакет с луком, две картофелины, морковку, наполовину почищенную, десяток яиц и пакет замороженных шампиньонов. «Это будет грибной суп с домашней лапшой», - сказала я вслух. Разбила два яйца, добавила соль и замесила тесто. Прикрыла дверь в комнату, чтобы не мешать ему спать, и принялась раскатывать круг. Скалки не было, поэтому я нашла круглую банку со специями и раскатывала ею. Иногда крышка у банки немного открывалась и оранжевые и зеленые крупинки, высыпались на тесто. Лапша получилась не совсем тонкой, и с настоящей скалкой, конечно, вышло бы лучше. Я вернулась в ванную, вырвала из журнала страницу, и высеяла на нее лапшу. Пока она сохла на подоконнике, я вспоминала, что в детстве, которое закончилось лично у меня только в двадцать два года, мы дома часто сушили лапшу на таких страницах, на подоконнике в зале, потому что в кухне все окна были заставлены какими-то приборами, банками и солонками. «Доча, принеси лапшу из зала», - говорил мне отец, помешивая бульон, где на вверху плавал желтый, почти прозрачный бараний жир.
Затем мне пришлось отмывать кастрюлю, что очень странно, ведь обыкновенно в его доме царит непреходящий порядок. Даже когда в порыве страсти мои трусики летят куда-то вверх и вбок, то приземляются аккуратно на спинку стула, рядом с его широким кожаным ремнем. В еще холодную, но уже подсоленную воду, я кинула крупно нарезанный картофель, и брусочки моркови. Затем, стоило воде начать подкипать, четвертованные грибы. Когда картофель уже можно было есть, я скинула лук, и минутой позже лапшу. В шкафу нашлись пряности: карри, черный молотый перец, укроп и сельдерей. Все это я бросила в небольших количествах, чтобы придать пустой воде терпкий, почти мясной привкус. Суп пах грибами, луком и домашней лапшой. Жаль, что не оказалось чеснока. Плотно прикрыла крышку и убрала кастрюлю с огня.
Сварив суп, прибравшись на кухне, я уже было, вернулась к нему в постель. Однако от его тела исходил кислый запах пота, вкусный еще этой ночью, но утром, когда я уже была чистой и в розовой пижаме, и от меня чуть-чуть потягивало тестом и луком, мне не хотелось лежать рядом и вдыхать прокисший пот.
В шкафу прошлась указательным пальцем по корешкам книг, и выбрала ту, что была завернута в газету. Книга Ильина о национальной идее. Устроилась в кресло и принялась за первую страницу, но книга оказалась совершенно не интересной, слово «правосознание» кольнуло мой правый глаз, и я поспешно вернула книгу на полку. Впрочем, было бы занятно сидеть утром в кресле, дожидаясь того, как проснется любовник, и читать Ильина. Это было бы также умилительно, как прошлым летом я заснула у себя на кровати с книгой философа Грея «Поминки по просвещению», в процессе подготовки к написанию диплома. Тогда мне очень нравилось, что я дремлю на клетчатом зеленном покрывале, на стуле рядом лежит недопитая чашка кофе, на голых пятках путешествует солнечный луч и так трогательно положена щека на книгу, обложка которой представляла собой одну из картин Веласкеса.
Вернув национальную идею на место, долго выбирала между Сэллинджером и Мердоком, но потом все-таки взяла «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым». Имя автора (Петер Хандке) ничего мне не говорило, поэтому я поздоровалась с ним, раскрыв книгу. Некоторое время я читала в кресле, поглядывая долго ли еще спать этому мужчине, а затем решила поесть. В большую чашку, белого цвета, с ручкой – все как я люблю в чашках, вместилась целая поварешка моего супа. Я ела, читала, а затем, мне вдруг подумалось «было бы так хорошо уйти сейчас, пока он спит, оставив его спящим». Сначала мысль показалось бредовой, но чем больше я ее отгоняла, тем сильнее мне хотелось уйти. Пробралась в комнату, собрала белье и вещи, как лазутчик, тихо, чтобы не разбудить, и оделась в коридоре. Входная дверь щелкнула замком, и я медленно спустилась на улицу.
На остановке поймала маршрутное такси. Напротив сидел мужчина в черных очках, с огромным брезентовым рюкзаком на коленях. Он смотрел на меня, не отрываясь, или мне так только казалось, потому что глаз не было видно. И когда я попросила его передать деньги, он улыбнулся, показав ряд желтых, неровных зубов.
Пока маршрутка ехала, я смотрела в окно, наблюдая за расцветающим гневным солнцем, и все пыталась прислушаться к себе. Я ушла. Значит ли это, что я ушла навсегда? Но никто внутри меня не отзывался на этот пока еще негромкий вопрос.
Я вышла так, чтобы моя дорога домой шла через лесок. У самой остановки росло дерево, оно пахло сладким, приторным запахом, похожим на мыло, собирая вокруг себя полчище мелких мух. Роются, словно привязанные этим дурным ароматом.
У входа в лесок, меня облетел овод. Мне показалось, что он сел мне на спину, я провела рукой по спине, и услышала его жужжание. Отмахивалась, ускорила шаг, но потом поняла, что это не овод, а гул от шоссе, от которого я удалялась в лес.
Несмотря на ранний час, под пологом деревьев уже было душно. Тропу устилали рыжие хвойные иглы, шишки; выползшие на поверхность, корни сосен. Впереди шел юноша, что-то записывал в тетрадке, на боку, через плечо болтался бинокль. Высокий, ладно скроенный, он шел неспешно, останавливаясь, потирая шею, делая очередную запись. Мне стало интересно, симпатичен ли он на лицо. «Молодой человек», - позвала его я. Он обернулся, и я увидела совсем юного парня, удивленно улыбающегося . «А что вы делаете?» - спросила я. «У меня практика», - ответил он, слегка картавя. «Вы изучаете растения? Скажите, а что за дерево растет у остановки, пахнет сладко и приторно?». «А какие у него цветы?». «Мелкие, почти зеленые». Юноша покачал головой: «Я не знаю. Я вообще-то изучаю птиц». Он показал мне тетрадку, где вокруг карандашной тропы толпились названия птиц: соловей, зяблик, певчий дрозд и еще какие-то. «Вы их видите?», - спросила я. «Нет, я слушаю их пенье». Какое-то время мы шли вместе, он подсказывал названия некоторых трав и деревьев. Наши тропинки разошлись у самого кампуса. Я поблагодарила его, а он сказал «пожалуйста».
Вернувшись в свою комнату, легла на кровать. Соседка спросонья обронила «что с тобой случилось»? Я ответила «ничего». Лежала, смотрела на открытку, приклеенную к обоям, оставшуюся от прежней хозяйки комнаты. Там были нарисованы четыре желтых тюльпана на длинных зеленых стеблях. Надо позвонить ему, разбудить, объяснить, почему я ушла. Или пусть он еще поспит? Ведь необходимо сказать что-то определенное, хотя, быть может, оставленные на кухонном столе чашка и раскрытая на девятнадцатой странице книга расскажут об этом лучше меня.
_________________
мой сайт

Добавлено: 13.06.05, 05:26 +0000

Добавлено: 22.06.05, 16:05 +0000

Навеяло волну воспоминаний, чувств... одинокого раздумья... .замешанного на осколках уходящего чувства...

Не пришел, не сказал: «Люблю…»
Он ушел, улетел в небо
Моя жизнь превратилась в листву
Умерла, сорвалась и следом.

В душе крик, наяву - тишина
Разорвать мое сердце в клочья
Кто позволил ему? Чья вина?
Нужно бросить себя. Это просто

Я бросала его. Себя.
Это вроде ходьбы по кругу
Он в другой не найдет меня
Я уйду к его лучшему другу

Добавлено: 22.06.05, 22:00 +0000

Айрен, стихи мне твои нравятся.. понимаю..
_________________
"Чистое золото не блестит, мудрость не нуждается в острословии..."

Добавлено: 23.06.05, 07:21 +0000

где абзацы ???????? !!!!!!!!!!!!!!!!
афтар купи книшку "Ворд для имбицилов"
_________________

Back to the primitive F*ck all your bullshit We're back to set it free Confronting the negative
(c) SoulFly

Добавлено: 05.07.05, 11:12 +0000 re

Добавлено: 28.08.05, 10:13 +0000

не путай небо с поднебесьем
не смешивай одышку с вдохновеньем...

а вообще клево продолжай!

Добавлено: 31.08.05, 07:16 +0000

давно и неправда
_________________
мой сайт

Добавлено: 16.09.08, 09:08 +0000

я не умею восхищаться, хвалить...но так хочется научиться!
_________________
:) Чтобы сохранить ангельский характер, нужно дьявольское терпение.

Обсуждаемое