Журнал пользователя
Все журналы | Создать аккаунт
Зарегистрированные пользователи автоматически могут создать свой собственный журнал и опубликовать в них комментарии.
Несомненно, Заяев был неординарной и сильной личностью, но и при его жизни совсем недалеко от Хилгантуя возникает другой монастырский центр, организованный уже упоминавшимся Жимбой (иногда его имя встречается в написании Жамба) Ахалдаевым. Ахалдаев происходил из рода хатагин, который до прихода в пределы Забайкалья находился в подданстве Сайн-ноён-хана (согласно Бичихан запискэ и Цыдендамбаеву). Его отец и дядя после откочевки из Халхи поселились на берегах Темника. Сын Ахалдая Жимба в 1721 году (раньше Заяева; возможно, был старше возрастом или ровесником) был еще в малолетстве отдан послушником в Хурэ, где стал учеником Манджушри Мэргэн-хамбо номунхана, высокопоставленного перерожденца из Сайн-ноёновского аймака. Учился он на факультете Дуйнхор (Калачакра) монастыря Их Хурэ. Интересно, что как и в случае с Заяевым, Мэргэн номунхан также благословил Ахалдаева на проповедническую деятельность у себя на родине и предсказал ему большой успех в этом деле. Вернувшись на родину Ахалдаев первоначально помогал Заяеву устраивать Хилгантуйский дацан, имея звание Да-ламы, по сути третьего человека в монастырской иерархии. Но сосуществование Заяева и Ахалдаева длилось недолго. В 1741 году Ахалдаев уходит из Цонгольского дацана и решает основать собственный кошмовый храм недалеко от Хулун-нура. Вероятно, это было связано как с столкновением личных амбиций, так и противоречием Брэйбунского и Хурэского образовательных стандартов. Он добивается от Чикойского управления подтверждения его звания сотника Да-ламы (у Тобоева этот титул дан, видимо, в самой полной форме - Эрдэни пандита ширету сотник да лама), а затем и соржо-ламы, как бы утверждая тем самым свою независимость от Хилагнтуя. Ведь столь чисто внутримонастырское звание и не должно было утверждаться властями, но для Ахалдаева это было символом его личных отношений с властями и независимого статуса в собственном религиозном центре. В 1752 году его подчиненные начинают ходатайствовать перед Селенгинским воеводством о назначении Ахалдаева главой левобережных буддистов, но уже генерал-майор Якоби не допускает раскола: "Быть Ахалдаеву во всем под ведомством и дирекцией, в послушании у цонгольского главного ламы, отнюдь не чинить без ведомства оного ламы, для того чтобы упомянутый лама главный определен над всеми ламами, в которых бы улусах ни были". Российская администрация, мы видим, в этом вопросе пытается сохранять централизацию буддийской общины и не допустить административной фрагментации приходов. Далее мы видим, что, согласно сведениям Позднеева, в 1758 году строится первое деревянное здание Хулуннорского дацана, который получил имя Даши Гандан Даржайлинг. Вместе с укрепление нового религиозного центра на левобережье Селенги жившие там родв атаганов, хатагинов, сартулов, первый табангутский род, а также 6 добайкальских родов отделились от прихода Цонгольского дацана. Кроме того, один за другим в каждом роду стали возникать свои дуганы, развивавшиеся в монастырские центры (в 18 веке Ацайский, Джидинский, Бургалтайский, Ичетуевский, в 19 веке Загустайский, Иройский, Янгажинский), которые предпочли административно подчиняться Хулуннурскому дацану. Это было закономерно, ибо Даши Гандан Даржайлинг был ближе и находился в более удобном месте. Кроме того, как сообщает Ломбоцыренов, после смерти Заяева в Цонгольском дацане обостряются внутренние противоречия. Старшие ламы притесняют младших, из-за чего часть хувараков даже приняли православие (!). Этот случай стал точкой отсчета в новых попытках левобережных родов добиться от официальных властей признания их независимости от Хилгантуя. Этот спор не мог не быть связанным и вообще с борьбой за власть среди бурятских родов в Селенгинском ведомстве. Недаром в эти годы Селенгинская инородная ясачная контора переносится севернее по Селенге. Но в руках у Хэтурхэева, наследника Заяева, все еще оставался главный символ административного верховенства - титул Пандито Хамбо-ламы, признанный высочайшей властью.
Итак, с 1757 года после внутреннего конфликта в Цонгольском дацане и постройки деревянного здания Хулуннорского дацана возобновляется борьба за лидерство между право- и левобережной группами буддистов. Хэтурхэев в своих претензиях на хамбинский престол, очевидно, аппелировал к воле самого Заяева, который считал его своим наследником. Мы не знаем, было ли звание Хамбо-ламы хотя бы формально утверждаемым общиной монахов Балдан Брэйбуна. Представляется, что Заяев рассматривал изобретенное им самим и утвержденное его собственными усилиями звание личной собственностью, которая может завещаться наследнику. Вспомним, что титулы тайши, зайсана, шуленги также переходили по наследству, хотя законодательно это никак не было закреплено и в последующем наследование прерывалось и переходило к другим родственным линиям. Но бурятские родовые старшины все же пытались сохранять родственную преемственность в этом деле, а российские власти не находили нужным этому сопротивляться. В 1812 году выходит Положение о выборе инородческих начальников и правах их", в котором закреплялось правило выбора на административные должности. Но сам автор Положения иркутский гражданский губернатор Трескин высказывался в том духе, что наследственный начальник "бывает уважаем иноверцами и слово его имеет лучший вес, нежели простолюдина". Таким образом, Трескин предписывал "постановить непременным правилом", чтобы назначение "иноверческих" родоначальников было наследственным: "малолетство сына или ближайшего родственника не есть препятствие к его назначению" (Дамешек, 33). Позднее только законодательство Сперанского твердо закрепило выборный принцип, но и с его введением должности все также наследовались, как и ранее. В связи с этим представляется вполне естественным и понятным почему Заяев смотрел на должность Пандито Хамбо-ламы как на наследственную. И более того, его оппоненты из Хулун-нура после успешной операции по узурпации звания в дальнейшем строго придерживались родственно-наследственного принципа его передачи. По сути только Положение о буддийском духовенстве пресекло эту традицию и установило выборный принцип, который в дальнейшем соблюдался. И связано это было с тем, что в отличие от светских административных округов, религиозная администрация формально была едина для всех бурят-буддистов, а потому в ее юрисдикции находились все родо-племенные группы бурят, каждая со своими интересами. И вскоре хатагинская монополия на управление приходами должна была столкнуться с сопротивлением других, более мощных групп. Но об этом позднее. А пока вернемся в век восемнадцатый.
Первоначально, как мы уже говорили, Ахалдаев добивался автономии от Цонгольского дацана и отдельного управления левобережными приходами. Более того, он требовал для себя того же титула - Пандито Хамбо-ламы, но только в рамках своих приходов. И в 1777 году ему это удалось, вероятно, не без помощи подкупов чинов в Иркутской администрации. Их не смущал факт существования двух человек, носящих одно звание, один из которых теоретически является главой буддистов, но имеет власть только в рамках своего прихода, а другой теоретически не является главой буддистов и тоже имеет власть только в своем приходе. Герасимова приводит сведения из Архива востоковедов о том, что Хэтурхэев аппелировал к властям с требованием пресечь двоевластие и передать всю полноту административной власти Цонгольскому дацану и ему лично на основании прав, "укорененных с издревле", "со времен подданства сих народов... Всероссийскому престолу". Ахалдаев, вероятно, не отставал от Хэтурхэева в подаче аналогичных запросов, аппелируя, по-видимому, к более удобному местоположению его дацана, близостью к приходам и их многочисленностью в сравнении с правобережными.
Двоевластие было официально закреплено в 1783 году, когда Удинская провинциальная контора издала любопытный указ, гласивший, что штату Гусиноозерского дацана "не положено иметь бандидо-хамбо, но поскольку Вы то достоинство уже имеете, то оное и иметь Вам по смерти Вашу". "Подгородной вашей на Гусиных озерах состоящей кумирне... первенствующей по левой стороне Селенги реки, которой и иметь заведывание... нат прочими кумирнями на той же стороне... И всем прочим ламам состоять в ведомстве большой кумирни, не касаясь отнюдь до монгольских кумирень, лежащих по правую сторону Селенги, кои сами по себе остаюца". Если же возникнет "какое касающееся дело... чтоб... делали со общего согласия с ширетуем цонгольской большой кумирни".
Здесь у меня есть две точки зрения. Возможно (на маловерятно), что власти стремились к переносу центра буддизма с пограничья в глубину контролируемых территорий, а потому содействовали постепенному переходу лидерства к берегам Хулун-нура. Вероятнее же всего, местные власти не имели никакой упорядоченной политики в отношение буддизма, а потому поступали исходя из личного отношения и величины получаемых "подарков". Внятная политика могла формулироваться только в губернском центре или столичными органами, которые на тот момент не утруждали себя аналитикой в этом вопросе. С этим и связана странность ситуации с двоехамбинством (ну и термин).
Иркутская канцелярия обратила внимание на этот нонсенс, допущенный Удинской провинциальной канцелярией, лишь в связи со смертью Хэтурхэева. Более того, в дело включился даже сибирский генерал-губернатор Селифонтов, который выразил недоумение относительно ситуации. В решении властей окончательно перенести центр в Хулуннурский дацан главную роль сыграл рапорт Ишижамсуева 1807 года, в котором он еще раз подтвердил нежелание находится в подчинение у Цонгольского дацана. Решение было принято, но еще несколько столетий наследственная власть Пандито Хамбо-лам оставалась под большим вопросом. Назрела необходимость в четких правилах и законах, но таковых нужно было ждать еще полстолетия.
Вот очередной рекорд мультиязычности титулотворчества: Эрдэни пандита ширету сотник да лама - Уйгуросанкскритско-санскритско-монголо-русско-китайско-тибетский титул! По-моему, абсолютный рекорд. Принадлежит Ахалдаеву, если верить Тугульдуру Тобоеву.
по словам местных жителей вплоть до Этигэлова цонгольские ламы не признавали власть Хулуннурских хамбо лам, а своих ширетуев титуловал хамбо-ламами.
Сотник - это вообще-то казацкое звание, соответствующее поручику регулярной армии (обер-офицерский чин XII класса). В казачьих станицах обычно несколько деревень составляли сотню. Ахалдаев происходил их Подгородного рода, которое было казачьим. С этим связано пожалование ему звания сотника. То есть казачьи звания могли носить и представители духовенства, приписанные к роду?
Зарегистрировано:
Всего: 19998
Сейчас на сайте:
