Тишина Скука. Скука и тишина. Все спокойно в нашем городе. Никогда ничего не происходит. Кажется, время в Улан-Удэ иногда останавливается, и забывает идти дальше. Все, кто уезжают из города искать свою судьбу или удачу, находят или теряют, но все в один голос утверждают, возвращаясь: «В Улан-Удэ ничего не поменялось». Сонные трамваи звенят по городу с черепашьей скоростью. Дремлют продавцы в полупустых магазинчиках, забитых китайскими товарами. По площади бродят сытые голуби, как курицы по огороду. На теплых колодцах спят, свернувшись клубочком, бомжи и бродячие псы. Так и я считал, работая в милиции, куда меня, сам не знаю, почему, направили после окончания Техноложки. Удивлены? И я в то время, тоже был удивлен. У всех распределение, как распределение. А мне ректор на комиссии по распределению вручил направление и заявляет: «А ты, Дашиев, пойдешь в МВД, наши выпускники везде нужны и в народном хозяйстве, и в Советской армии, и в борьбе в преступностью». Я ему ничего не ответил, вернулся к родителям в Униган, устроился художником-оформителем. Рисовал плакаты патриотического толка, пока из Прокуратуры района не пришлa суровая повестка. Заместитель прокурора, угрожая отобрать подъемные, отправил меня по распределению. Делать нечего, вернулся в город. На вопрос: «В каком районе хочешь работать?», ответил: «В Железнодорожном». Так как однажды, еще в студенчестве там был заперт в обезьяннике, а с другими отделами был незнаком. Тянул лямку участкового. В основном, контингент совершал правонарушения на почве зеленого змия. И почти всегда на кухонных боях местного значения. Часто приходилось раскрывать кражи, короче, все как везде. Кое-кого посадил. Сейчас, спустя не один десяток лет, я встречал мною посаженных. Некоторые из них и по двадцать лет отсидели. Спрашивают: «Помнишь меня?» Я, конечно, помню, поэтому отвечаю вопросом на вопрос: «Ведь за дело? Ничего лишнего не приписал?» Соглашаются, предлагают выпить вместе. Но я на всякий случай отказываюсь. Но, как говорится, … На мой второй год работы в милиции, вызывает меня начальник отдела и говорит: - Слушай, Дашиев, у меня к тебе необычное задание. - Слушаю, товарищ подполковник. - На днях приезжает проверка из центра. А ты у нас парень толковый. Говорят ты из Баргузина? - Из Унигана, товарищ подполковник. - Не важно. Так вот слушай. Чтобы проверка не накопала, чего не надо, увезешь их сразу же после официальной части на охоту. На родину, в твой Униган или как там его. Организуешь приезжающим охоту, ну там на кабанчика или изюбря. Сам подумай. Оружие и машину дам. Камуфляж и унты возьми. Водителя подбери толкового. Из своих. Спирта не жалей. Но, приглядывай, как и чего. Они, москвичи, поди бани то не видели настоящей. - Слушаюсь. Постараюсь все сделать как надо. - Давай, давай, а после отпуск возьмешь. Выехали с московским начальством рано утром. Заехали в дацан. Открыли дорогу. Гостям все в диковинку. Разглядывают, расспрашивают обо всем. Как раз служба в дацане шла. Ламы в красных халатах и яркие краски храма поразили гостей. Низкие звуки бубнов завораживали душу. Покрутили барабаны, положили монетки. Выехали. Дорога плохая в то время была, да и сейчас не лучше. Одно утешало, красота кругом. Ели присыпанные снегом, как в сказке выглядывали из-за косогоров. Снег белый-белый, чистый-чистый. Не такой, как в городе. На городских дорогах он темный от копоти машин. А здесь нетронутый, как будь-то только что выпал. Останавливались на каждом бурхане, подносили богам, духам гор и себя не забывали. Закипели на перевале, несмотря на холодную погоду. Зря я взял свояка водителем. Правильно советовали брать опытного водителя. А я пожалел Баирку, думаю, пусть на родину съездит. Он хотя водитель хреновый, но байки армейские рассказывать мастак. Он по контракту в Афганистан ездил. На первую зарплату сразу же телевизор новый купил. Первое время по прибытии у него маленько крыша клинила, но потом отошел. Жена рассказывала, что как выпьет, то на соседей с гранатой бросается. Те, однажды, даже милицию вызвали. Менты попались знакомые, обыскивать не стали. Сказали Баирке: «Не задуривай», и ушли. Мы с ним на следующий день все гранаты в речку с селенгинского моста выбросили, от греха подальше. Баирка про Афган обычно не рассказывает, про бои отмалчивается. Видно тяжело было. Но про дружков своих, про прапорщиков вороватых, командиров бестолковых балагурит без устали. - Нас бурят из учебки в Афган в ту пору мало посылали. Я, да парень из Тунки. Русскую речь чеченцы перехватывали и, конечно, без переводчика понимали. Командир придумал, по-бурятски передавать приказы по рации. Я ему толкую, что даже на треть не понимаю тункинский акцент, я ведь из Баргузина. А командир только плечами пожал: «Республика ваша маленькая, бурят мало, а вы еще разные акценты в каждом районе понапридумывали.» Так, помаленьку, и добрались до Унигана. Мама обрадовалась, я ей из города гостинцы захватил, жена положила. Пряники, сушки, чай и «Приму» для брата и отца. Отец, молча, как всегда, закурил, пожал руки гостям, пошел баню топить. Мама хлопочет на кухне, говорит: «Котлеты будем делать, все русские котлеты любят покушать». Она самая добрая у меня, все понимает. Мама мяса из ледника достала, велела нам с Баиркой фарш приготовить. Я братану говорю: «Ты обрезать мясо будешь от кости или на мясорубке крутить?» Он, глазом не моргнув: «Обрезать, конечно». Срезал он мясо от кости, а я достал электро-мясорубку, которую недавно родителям приобрел и быстренько мясо в фарш превратил. Баир понял, что я его обхитрил, насупился даже на меня: «Вечно ты меня обманываешь». А я в ответ засмеялся: «Право выбора было за тобой». На утро мы собрались в зимовье, в лес. Уазик хоть бензина много потребляет, но по бездорожью самое то! Ехали осторожно, леса поваленного много. Заехали на косогор, а там козочка стоит на нас смотрит, мы притормозили, а она вниз по косогору побежала. Только ее и видели. Ружья то в багажнике, не успели их достать. Выскочили мы из машины, глянули вниз. Крутизна страшная. Как только козочка ноги свои не переломала? Добрались до зимовья. В тот год снега по пояс навалило, следы изюбря видели не раз. Главный их - полковник Виталий Евгеньевич, солидный мужик, с сединой, говорил мало, но всегда по существу. Второй проверяющий капитан Иван, тот поспокойнее еврейчик, все лебезил перед начальником. От наших был майор здоровяк Серега самоуверенный очень, хотя пил много, но не пьянел, только физиономия его красной становилась. Переодели гостей во все наше, а то они чуть в ботиночках в лес не ушли, выдали оружие каждому, которое взяли в отделе. С нами пошел местный охотник дядя Зоригто с двумя зверовыми лайками Томом и Даной. Собаки хорошие, сразу учуяли белочку, загнали ее на дерево. Громко облаяли ее. Гости подбежали. Дядя Зоригто нам объяснил, что собаки охотничьи хотя и преследуют крупного зверя, но по пути заметили и облаяли белочку. Белочка дразнила собак, будь то бы зная, что в нее никто стрелять не станет. Дядя Зоригто отозвал собак, те нехотя отбежали от своей нахальной добычи. Чтоб далеко не уходили, я гостям московским байки про медведя шатуна рассказываю, про стаи голодных волков. Они идут, оглядываются тайком, страха не показывают, но и далеко не отходят. А мне того и надо. У нас в тайге всякие небылицы рассказывают. А может и правда это. На скале высокой стала появляться богиня Жаргалма. Говорят, если женщина ее увидит, то ребеночка родит, а если увидит мужчина – урожай в его хозяйстве будет хороший. Иногда она появляется с младенцем на руках, иногда со зверем разным. Все видят по-своему. В соседней с этой скалой деревне, много семей многодетных. И урожай картошки там всегда богатый. Из города в ту деревню много женщин приезжает, видимо у многих и впрямь детишки после этого появляются. А кто-то и нажиться на этом успел. Какой-то новый русский из местных бурят построил позную и вполне симпатичную гостиницу для приезжающих. Целый день мы бродили по лесу. След заметили. Устали, проголодались все. Но тут смеркаться стало, и я решил в зимовье гостей вернуть, несмотря на то, что собаки загнали какого-то зверька, может соболя в дупло сваленного дерева. Мы подошли. Мелькнула спинка соболя. Красавец, спинка блестящая, с сединой. Соболь, сверкнув на нас черными глазами, убежал в тайгу по веткам высоких кедров. Цель наша была – крупный зверь, времени не было соболя преследовать. Я предложил идти ужинать. Вернулись быстро, решили назавтра пораньше встать. Я заприметил следы изюбря. Да и собаки вели себя так, как будь-то, добычу учуяли. Выпили, чай сварили. Чай на природе очень вкусный. Если добавить листья брусники из - под снега, чай душистый становится, вкуснота! С мороза выпили много, Серега задиристый, хвастливый стал придираться ко всем. Пьяный, чего с него возьмешь. Здоровый русский мужик, косая сажень в плечах. Все от этого шкафа шарахаются. А Баирка заядлый, хотя и роста среднего, не зря в Афгане служил. Как выпьет, так бороться ко всем лезет. Получил контузию на правое ухо – гранатомет на плече таскал, тоже психует иногда, но только по пьяне. Я ему шепчу, он же тебя здоровее, а Баирка у нас пофигист, ему, плевать на все. Сцепились они, Серега тяжелее, чуть не задавил Баирку всей массой, но тот посноровистей, выскользнул, да сзади Сереге удушающий прием провел. Придушил, но только слегка, отпустил. Тот мордой-то об пол и треснулся. Серега со психа соскочил, из носа кровища хлещет, тут он в лес и выскочил. Я решил, что завтра помирю их. Пусть тот проветрится, может, успокоится. Спать охота. И уснул. То ли после выпитого, то ли просто так, снится мне женщина русская, красивая, лежу, будь-то с ней в постели. Она сверху наклонилась надо мной, а я, ее грудь в руках держу, как булочки сдобные, теплые такие. Хотел поцеловать ее, а на губах что-то шершавое почувствовал. Открыл глаза, а это Томик – пес облизывает меня, сволочь. Я разозлился на него, за шиворот выбросил за дверь. Закурил. Издалека доносился хриплый лай гурана. Тот кричит, будь-то собака лает, только лай его потише и пониже звучит. В зимовье все спали, храп раздавался со всех сторон. Поискал глазами Серегу, вижу, спит, бедолага, синяк светит под глазом. Сам виноват, выпросил. Хотел снова уснуть, ту женщину во сне увидеть, но сон не шел. Повертелся, покрутился, пошел печь растопил, чай сварил. Помаленьку все проснулись, похмелились по чуть-чуть. Собрались на охоту. Серега отвернулся на нарах, говорит: «Спать буду, да и голова болит. Никуда не пойду, вас в зимовье ждать буду». Дело хозяйское, меньше проблем. Пусть позлится, подобреет к вечеру. Ушли мы. Как на зло, речушка на пути попалась. Обычно в это время маленькие речки до дна промерзают. Баирка ступил на лед и провалился. Хорошо, хоть от зимовья недалеко ушли. Он сказал: «Сам назад вернусь, идите без меня». Я спросил: «Уверен?» «Не беспокойся за меня, добегу, не замерзну, не впервой». Убежал назад, а я свою свиту московскую дальше развлекаю по тайге. Бродили, бродили, все впустую. К вечеру возвращаемся. По дороге к зимовью я дым учуял. Подошли ближе, вместо зимовья куча углей дымится. Жар, не подойти. Пытались снегом закидать, да куда там! Стали ждать. Сердце недоброе почуяло. А вдруг Баирка с Серегой драку продолжили? А вдруг, несчастье? Главный их, Виталий Евгеньевич, распорядился в деревню вернуться, пока пожарище догорает. Он, заместитель его Иван и я съездили за участковым в Униган. Оттуда позвонили, экспертов криминалистов вызвали. У меня кошки на душе скребут. Не хотел же ехать сначала, надо было найти причину. Черт побрал эту работу! Только назавтра разгребли пожарище. Наткнулись на кости. Собрали, сдали экспертам. Те, все упаковали, сказали, что повезут в город. Иван вслух предположил то, о чем все уже догадывались, да сказать боялись. Поссорились, дескать, Серега с Баиром, один другого убил, да и зимовье-то и сжег. Эксперты по дороге в Улан-Удэ напились, кости во время в экспертизу не завезли. Праздники были, время потеряли. Экспертизу не сделали. Возвращаться в отдел было страшно. Вроде и не виноват я, а вроде и виноват. Начальник отдела так меня отчистил, что я решил уволиться из органов. Я понял, что он мне не простит никогда тот случай, и уговаривать меня остаться подполковник не стал. Ему и самому туго пришлось. Он после этого выговор из Москвы получил. Как ему удалось выкрутиться, только он знает. А весной я узнал, что истлевшие останки Баира в лесу нашли, не добежал, видно, до зимовья, замерз. До сих пор себя виноватым в его смерти считаю. Зачем его одного отпустил? После предположили, что Серега напился, окурок уронил, вот и сгорел. Говорят, в матери его пенсию даже назначить успели, как вдруг… Охотники из Унигана рассказали, что видели снежного человека на горе. Ну, у нас небылиц много всяких, сильно никто не поверил. Через несколько месяцев снова деревенские по бруснику в лес ходили и на снежного человека напоролись. В нашей деревне мужичок живет, невысокий, с виду щуплый. Но в охоте всегда удалый. Так вот, в начале октября, поймал он этого снежного человека. Как ему это удалось, непонятно. Приманил он его и притащил в деревню. Пригляделись мои старики, а это Серега. Он высокий, видный был, запомнился им хорошо. Только, одичавший за полгода, заросший, говорит невнятно, пугается всего. Голодный, руками еду хватает, кусками глотает. Плачет, людей обнимает. На попутке увезли его в Улан-Удэ, в госпиталь МВД на проспекте Строителей. Начальник Железнодорожного МВД сам его в госпитале навещал. Позже на допросе в прокуратуре Серега рассказал, что Баирку он не видел, а уронил сигарету, видимо, горящую, так пожар и случился. Он весь обгорелый без одежды выскочил в лес и заблудился. Прятался от холода в норах звериных, когда натыкался на лисью нору, лисят своими руками давил и ел. Приспособил шкуры себе под одежду. После этого я его не встречал. До сих пор, загадка осталась, как ему в лютый мороз выжить удалось. Задним числом, сделали экспертизу костей обгорелых, оказались кости изюбря. Это меня насторожило. Откуда изюбрь в зимовье оказался? Серега не охотник, Баирка не дошел до зимовья. Что-то в этой истории не так. Однажды в какой-то позной решил перекусить, как внезапно, услышал разговор двух охотников. Они говорили вполголоса, но было слышно, так как я сидел к ним спиной, совсем рядом за соседним столиком. Они не обращали на меня никакого внимания и говорили спокойно. Вот рассказ одного из них. - В прошлом году я подранил изюбря, шел по следу, как услышал крик. Гляжу, а моего изюбря какой-то мужик ножом добивает, не из наших, одет хорошо, а одежда на нем колом стоит, будь-то только, что из воды вылез. Я на него разозлился, это ведь моя добыча, хотел, было подойти, но вижу, что не один он. Навстречу ему другой идет с ружьем. Я затаился за кустами. А тот здоровый вдруг наставил ружье на первого и говорит: - Ну, что, афганец, пришло время рассчитаться. - Ты что, Серега, сдурел? - Я сразу заметил, что ты узнал меня по Афгану. - Что было, то было, у каждого свой бизнес, да мне и плевать, что ты оружием торговал. - А ты и это помнишь, тем хуже для тебя. - Да ничего я не помню, и доказать не смогу. - Кто тебя знает, дух. - Постой… - Здоровый вдруг, выстрелил в того, с ножом. Ну, тот, афганцем которого называли, и упал замертво. Вижу, бежать надо. Я и ушел по-тихому. Сообщать никуда не стал. Не докажешь про этих бандитов, да и сам в неприятности угодишь. Афганцу этому не поможешь уже. Беспредел в стране. Волчья пасть всегда красная: и съест что-нибудь и не съест что-нибудь. Услышав этот разговор, я решил заняться собственным расследованием. Через пару дней, я с оружием ждал Сергея у его дома. Подъехала машина, и из нее вышел он. Он был один. Я вышел из тени и окликнул его. - Ты? Как ты здесь оказался? А как ты меня нашел? – Сергей насторожился. - Случайно,- ответил я, - может, поговорим? - Пойдем в машину, - сказал он мрачнея. Я думаю, что он обо всем догадался. Резким движением я с большим трудом пристегнул его наручниками к его же машине. Ударил пистолетом по голове, он отключился. Я отъехал на набережную Селенги. Сергей начал приходить в себя. - Не дергайся. Что случилось тогда, на охоте? - Это ты о чем? Удар в челюсть освежил его память. - Эта сволочь оскорбил меня перед проверяющими. - Он не сволочь, он мне как брат. - Прости, лично к тебе я ничего не имею. Перепил я тогда. Снова удар. - Узнал он меня по Афгану, я оружие в Пакистан продавал в обмен на героин. - А зачем нужен был маскарад со снежным человеком? - Испугался я, если бы ваша экспертиза хорошо сработала, посадили бы меня, вот и прятался в тайге. А когда я узнал, что ничего не доказано и не проверено, попытался выкрутиться. - Хватит трепать ерунду. Мы сейчас едем до ближайшего отдела, и ты делаешь признательные показания. - Я не могу, у меня семья, дети, пожалей. - У Баира тоже остались двое детей. - Я помогу им, возьми деньги, много денег, им буду всю жизнь помогать, все отдам, только не сажай меня. Сам знаешь, как менту в тюрьме оказаться. Да и не простят мне многие. - А деньги то у тебя откуда? На зарплату милицейскую сильно то не пошикуешь. - В одной из пещер я тайник нашел буддистский, а еще монет золотых несколько ящиков. Место заприметил. А через год вернулся в те края, часть вывез по-тихому. До конца дней твоих тебя обеспечу. - Ладно, мне ничего не надо. Будешь платить Баиркиным детям половину того, что имеешь. Если узнаю, что обманываешь, пеняй на себя. Я тебя из-под земли достану. - Хорошо, хорошо, спасибо тебе, брат. - Я тебе не брат, сволочь. Я отстегнул наручники. Он завел машину. Слишком поспешно, слишком резко. Дальше было как во сне. Он попытался на меня наехать, я вынул пистолет и выстрелил сквозь стекло прямо ему в голову. Машина, потеряв управление, упала в воду. Видно слишком много денег стояло на кону. Мутная селенгинская вода сомкнулась над крышей машины. Наступила тишина, только испуганные воробьи, испугавшись выстрела, улетали в сонную глубину Улан-Удэ.

Посмотреть больше — RSS

Анкета пользователя

Комментарии

Комментарий к: nadezdatsoy
A dal"she chto bylo? Ochen" interesno...

Комментарий к: Дангина
прикольно!!! требую продолжения! :)

Комментарий к: anjelika
очень, очень интересно!

Комментарий к: golelena
Спасибо за проявленный интерес. Продолжение следует в рассказах "Тайник" и "Золото".