Журнал пользователя
Все журналы | Создать аккаунт
Зарегистрированные пользователи автоматически могут создать свой собственный журнал и опубликовать в них комментарии.
Небольшой рассказик. Герои выдуманные. :)
Увидеть старых друзей, окунуться в Байкале, омуль на рожне – с этими мыслями я сошел в аэропорту в Иволгинске.Провинция она и есть провинция, шумная, крикливая и бестолковая, я 15 минут прождал обещанную мне встречу, пока не подъехал Цырен на своей новенькой машине.
Симпатичная и не дорогая японка, хорошая машина, с гордостью представлял Цырен, сейчас много людей тут ездят на таких. Я слушал вполуха, с удовольствием рассматривая прекрасные бесскрайние просторы, неожиданно сменяющиеся высоченными горами, которые издалека кажутся синими, но, подъезжая ближе, понимаешь, что это просто обман зрения и, горы на самом деле, как и положено им, зеленого цвета.
Симпатичные домики с причудливо раскрашенными створками. Я фотал все на ходу, благо память моего цифровика 100 гигабайт и им можно делать приличные фотографии даже находясь в машине, едящей 80 км в час. О, хороший фотоаппарат, жена тоже хочет такой, как думаешь, у вас его в Москве можно купить намного дешевле, а то тут нет никакой гарантии, что не купишь какое нибудь барахло, я что говорю, живем хорошо, это здорово, что ты наконец приехал, мы тебя заждались - и так далее у Цырена дома, где собрались многочисленные друзья и знакомые, водка, вино, пиво.
На следующий день у меня разболелась голова, но я посетил кладбище, положил цветы - все было чисто и ухоженно - и я поехал готовиться к конференции, которая собственно и была главной целью моего визита - а то как же – жена, работа, рутина – все это отнимает много времени и сил, и выбраться на родину совершенно нет никакой возможности.
После конференции я поехал в деревню, к брату, который живет в Хоринске. Фотоаппарат всегда со мной, я делал много фотографий, предвкушая, как я их потом буду показывать Эржене, которая осталась в Москве. На следующий день в доме у брата я обнаружил многочисленные акварельные рисунки, где были причудливо изображена всякая живность, природа, люди. Это картины моих учеников, объяснил мне Ардан, вот эта нарисовано Бато, эта - Оюной; некоторые картины были подписаны, другие без подписей, но все на диво хороши – этакое первооткрытие мира, бесхистростный взгляд человека, воспевающего все, что его окружает: ясно чистое небо, солнце, степь, ряд покошенных домов, одинокие деревья, на фоне которых стоит лошадь с зелеными глазами, бурхан скала, лишенная перспективы, так что она одновременно и взмывает, и рушится.
Я вытащил картины на веранду, и тщательно кадрирую каждую картину так, чтобы она заняла все пространство в видоискателе, принялся фотографировать. Маленькому Эрдему, моему племяннику крутившемуся рядом, очень понравилось то, что я делаю, и он заинтересовался моим цифровиком - а как такое может происходить, а вдруг фотоаппарат что-то напутает в цифрах, как я случайно в задаче на последней контрольной работе, и в видоискателе появится вдруг не я, Эрдем, а, например, Сталин на коне - а что, у меня есть такая картинка в учебнике по истории. Посмеявшись над детским воображением, я закончил фотографирование, и развесил картины обратно по своим местам. Меня застал за этим занятием брат, и он стал смеяться: чертов похититель чужих образов, детского творчества. Смейся, смейся, сказал я ему, я увожу их, все до одной, - там, в Москве, я увеличу изображение, обработаю в Фотошопе, распечатаю их на глянцевой бумаге, и они будут куда живописнее, чем сейчас и будут висеть в нашей с Эрженой спальне - что, заткнулся?
Брат не обидился, он живет тихой размеренной жизнью, на мои вопросы почему он не переедет в Улан-Удэ спокойно отвечал что живет на земле наших предков, у меня жена, дети, я счастлив тем что имею. Как наши старые товарищи - как Мунко, а как Доржи поживают, Доржи все занят своими идеями, ушел в подполье, иногда приходят скупые новости - они работают над каким то проектами, спрашивал есть ли возможность помочь, им тяжело но они не сдаются - а что, брат, я могу ответить - у меня семья, дети, дом, в концето концов ответственнность за тех кто любит и надеется на меня - и так далее наши разговоры о старых знакомых, старых делах - потом перешли на семейные дела, брату надо выбить в Москве лицензию и тд и тп.
Я вернулся в Улан-Удэ, потом побывал два дня в Иркутске, где у меня были кое-какие дела, и возвратился в Москву усталым и довольным поездкой на родину; милая моя Эржена ждала меня в Одинцово, снова, как ручные часы, затикала жизнь: извините, как ваше здоровье, здравствуйте-до свидания, отчеты, пробки, кино, воскресные закупки, опять пробки.
Потом, вспомнив все-таки как-то вечерком про привезенные фотографии, я скинул фотографии на компьютер в папку с пометкой-Бурятия, затем подсоединил ноутбук к телевизору и включил просмотр. Я налил в бокал красного вина, и крикнул Эржене, которая мылась в ванной в этот момент, что буду смотреть привезенные фотографии; было приятно предвкушать, что сейчас все снова возникнет, я снова буду в Улан-Удэ, снова буду смотреть рисунки учеников моего брата, рисунки хоринских детей. Прошли фотографии, сделанные в Улан-Удэ, потом еще и еще, каждый раз я медлил нажимать next, готовый до бесконечности разглядывать эти фотографии, фотографии Бурятии, окруженной степью и лесами и ОМОНом, как окружен ими этот мальчик, на которого я смотрел ничего не понимая; я нажал на кнопку, и мальчик возник на втором плане как живой: широкое гладкое лицо с выражением крайнего недоумения, в то время как его осевшое тело падало вперед, на лбу четко обозначилась дыра – по пистолету сержанта еще можно было проследить направление выстрела, а рядом – другие, с автоматами, на нечетком фоне домов и деревьев. Ничего не понимая, я снова нажал на кнопку и увидел бескрайнюю степь с несколькими постройками, полдень, а левее сгрудились люди, они глядели на простертые навзничь тела с широко раскинутыми руками, - надо хорошенько всмотреться, чтобы различить в глубине фигуры в военной форме, удалявшиеся по направление к автобусу, ожидавшему на вершине холма.
Помню, я пошел дальше; единственное, что мне оставалось в этой невероятной ситуации, которая никак не укладывалась в сознании, - нажимать на кнопку и смотреть, как на улице Борсоева у ограды четверо типов в военной форме избивали ногами молодого парня в желтой куртке; как две женщины пытаются укрыться за стоящим грузовиком; затем повернутое к камере лицо, с выражением растерянности и ужаса, рука, скользящая к подбородку, словно для того, чтобы потрогать себя и удостовериться, что еще жив. Не знаю, нажимал ли я еще на кнопку, но только увидел задворки какого-то дома, белые крыши домов вдалеке, и у стены – худого парня в очках, глядящего влево на смутно различимую группу людей – пять или шесть человек, стоящих плечом к плечу, целились в него из коротких АК, казалось, что парень что-то говорит, и хотя фото было плохим, я почувствовал и поверил, что это – Доржи, и тогда надавил на кнопку, словно мог спасти его от позора такой смерти; и тут же увидел автомобиль, разлетающийся на куски в самом центре Улан-Удэ, снова и снова я нажимал на кнопку, отшатываясь от череды окровавленных лиц, толп женщин и детей, бегущих по откосам различных районов Бурятии, ламу в обгорелой одежде пытающегося отползти с кипой книг от горящего и уже обрушивающегося дацана - неожиданно на экране возникла черная пустота и вопрос Windows - вернуться ли к первому кадру. В этот момент зашла Эржена, наклонилась, поцеловала в голову и спросила – как фотографии, хорошо ли получились, не хочешь ли мне показать?
Я вернулся к началу просмотра – иногда, когда преступаешь порог неведомого, не знаешь мотивы и причины своих действий. Не глядя на нее, ничего не объясняя, потому что мое тело одеревенело, а горло стоял тяжелый ком, я встал и пошел в ванную, пробормотав, что пойду принесу чего-нибудь выпить. В ванной меня стошнило, то ли я просто заплакал, а стошнило меня потом, я сидел так очень долго, а может и не долго - пока не почувствовал, что могу снова ходить, и пошел на кухню налить Эржене вина; потом я услышал тишину и неожиданно сообразил, что Эржена не кричит и не бежит ко мне с вопросами. Я зашел в комнату как раз, когда Эржена прекратила смотреть и мечтательно прищуриваясь, взяла бокал из моих рук.
-Ты чудесно все снял, особенно детские рисунки, как будто я снова в Хоринске вместе с тобой. Послушай, а кто нарисовал бурхан скалу, там не видно подписи. Сидя на полу, не глядя на нее, я ничего не ответил. Я молчал, а в голове лениво и заторможенно вертелся идиотский вопрос, вопрос не видела ли она в какой то момент Сталина на лошади. Ничего такого я не спросил, конечно же.
адаптированный рассказ Хулио Кортасара "Апокалипсис Солиртенаме"
... винный бредовый сон перед телевизором ...
Зарегистрировано:
Всего: 19998
Сейчас на сайте:
