"Степные были и небылицы" для степной цивилизации

Добавлено: 26.07.10, 00:04 +0000

книгу уже читают в Америке, в Испании, в Монголии, в столице и т.д. А еще?

Добавлено: 26.07.10, 22:12 +0000

Я читаю в 18 квартале!)

Добавлено: 29.07.10, 17:58 +0000

Добавлено: 07.09.10, 05:16 +0000

В кафе Селенга еще продается книга? Если нет, то где в МСК можно приобрести? Возьму 2 книги

Добавлено: 17.09.10, 01:48 +0000

Добавлено: 21.09.10, 10:03 +0000 **рассказ из книги**

БЕЛОГВАРДЕЙЩИНА

1918–20 годы были очень тревожным временем. Советская власть сменялась белой, белая — советской. Был как-то случай, когда мы ложились спать при советской власти, проснулись же при белой. Когда утром мы вышли на улицу, то увидели довольно экзотическую группу — карательный отряд семеновцев, состоящий из монголов-харачинов. Возглавлял его молоденький русский хорунжий, как помнится, Несытов. О составе отряда и его командире мы узнали от нашего товарища, в квартире которого остановился Несытов. Впервые мы узнали, что у казаков есть чин «хорунжий». В разговоре с Несытовым хозяин квартиры Ларионов рассказал ему, что у бурят есть талисман — шагса, который ограждает от вражеского оружия. Отряд пробыл в Агинском два-три дня и исчез, выпоров кого-то. Через несколько дней после их ухода Ларионов получил от Несытова письмо, в котором тот просил Ларионова достать ему талисман-шагсу.
Вообще-то агинские буряты в основной своей массе относились к перемене властей довольно равнодушно, боясь, как бы только их не задели, не стали мучить. На мой взгляд, это объяснялось простым чувством самосохранения маленького народа, выработавшимся в течение долгого времени, может быть, столетий его истории. Еще памятны были слова царского генерала-палача Куропаткина о том, что если буряты вздумают претендовать на сохранении их родовых управлений, то будут стерты с лица земли. Но тихой, безмятежной жизни их, установившейся после присоединения к России и прерываемой изредка незначительными потрясениями, приходит конец. Даже, помимо своей воли, они вовлекались в кипучий водоворот бурных событий 1917–20-х годов. В 1919 году Семенов стал частично мобилизовать бурят в свою армию. Помнится, четыре парня из нашего сомона, забранные в его Татарский полк, сбежали и по своей наивности приехали домой. Через два-три дня их разыскала группа из полка, доставила в Цугол, и парни были расстреляны.
В 1918 году стал распространяться слух, что табтанайский бурят Дугар Табхаев начал создавать дружину из табтанайских и алханайских бурят для борьбы с большевиками. Жил он, по свидетельству его земляков, недалеко от высокой горы Саханай, имел около ста голов крупного рогатого скота, табун гулевых лошадей, более ста голов овец. Он занимался ростовщичеством и спекуляцией. Обладая феноменальной памятью на скот, он совершенно точно знал, у кого сколько скота, помнил масть и возраст каждой скотины. Находя как раз такое время, обычно весною, когда тот или иной хозяин ощущал нужду, он являлся к нему и говорил: «За твою такую-то скотину, которую и смотреть-то не буду, дам столько-то рублей». У бурят скот к весне тощал, никакого сбыта не бывало, а накануне было лето, властно требующее у хозяев пусть немудрящей сезонной одежды. И люди шли на удочку Табхаева: слава богу, мол, нашелся покупатель на истощавшую скотину. Они отдавали ему скот, чуть ли не за полцены. Кроме того, Табхаев весною покупал молодняк. Приобретенный таким образом скот нагуливался за лето, осенью давал почти двойной привес. Табхаев продавал его и выручал денег в два, а то и в три раза больше, чем было им уплачено. Говорили также, что он давно ограбил одного ламу-монгола.
Табхаев играл в карты, а особенно увлекался конскими бегами на денежный интерес. Однажды, в 1918 году, он поссорился на конских бегах с жителем Дульдурги Андреевым Михаилом и со своим земляком Еши-Нимой Дамдиновым (Ламаадаан). Андреев не то состоял в партизанском отряде, не то имел связь с ним. Через какое-то время после бегов Андреев с товарищами приехал к Табхаеву, видимо, с намерением расправиться с ним. Табхаев, бывший в это время у дальних соседей, узнал об их прибытии и счел благоразумным куда-то исчезнуть. Оказалось, что он поехал в Манчжурию, где атаман Семенов создавал белую армию.
Табхаева я видел в 1915 или 1916 году на традиционной зимней ярмарке в селе Агинском. Она проходила при огромном стечении народа почти со всего нынешнего Агинского округа, т. е. со всей Аги. Много приезжало людей из соседних волостей. Можно было видеть и монголов, приехавших из приграничных районов Монголии. Люди везли на ярмарку продукты своего животноводческого хозяйства. Из Читы, Нерчинска, из Оловянной наезжали купцы, скотопромышленники и прочие дельцы, которые вокруг церковной ограды на наспех сколоченных подобиях столов раскладывали свои товары и бойко торговали, покряхтывая и пританцовывая на декабрьском морозе. Слетались целые кучи разных жуликов, картежников, воров. Волостным правлением назначался ярмарочный староста. Часто, видимо, назначали из булучных старост. В этом году ярмарочным старостой являлся Табхаев. Это был человек довольно высокий, с желтым лицом, с глазами чуть на выкате. Спустя годы я видел в архиве документ, в котором было сказано, что он окончил городское училище.
Как-то вечером я сидел у своего товарища, с которым учился вместе шестой год. Он был из Табтаная. К нему зашли два бурята, вооруженные винтовками и саблями. Одеты они были в обыкновенные бурятские дыгылы. Один из них стал рассказывать, что они пригнали двух партизан и завтра будут их расстреливать. Рассказ подействовал на нас ошеломляюще. Мы в первый раз видели и слушали людей, которые открыто бахвалились тем, что будут убивать людей. Помню, я плохо спал в ту ночь, все думал, как это человек может убить человека. Назавтра мы были на уроке учителя Г. Ринчино. Кто-то из нас вдруг сказал: «Смотрите, ведут партизан». Мы увидели: со стороны тюрьмы по улице вели двух русских мужичков. Впереди гарцевал на коне начальник белой дружины, созданной этой зимой, поручик Поручиков. За ним два дружинника — молодые парни из коренных жителей с. Агинского с винтовками, за ними шли обреченные мужики, вслед за ними два вчерашних бурята. Шествие замыкал на коне прапорщик Галсанов. Против школы находился дом богача Немерова. Подле него стоял Табхаев. Настроение у нас создалось чрезвычайно напряженное. Урок был сорван. Как только мы не костили Табхаева. Один из нас даже предложил пойти и освободить мужиков. Учитель наш Ринчино тоже проклинал Табхаева. В перемену прибежали к нам два-три мальчика из высше-начального училища и сказали, что они бегали смотреть: партизан привели на кладбище и расстреляли. Через несколько дней я встретился с одним из агинских дружинников, принимавших участие в расстреле. Мы с ним когда-то учились вместе в первом и втором классах, поэтому без обиняков набросился на него, называя его бессовестным, жестоким палачом. Щукин — такая была его фамилия — оправдывался тем, что он стрелял в воздух, а убили те двое бурят, и сам удивлялся их жестокости.
Прошло еще несколько дней. Идя в школу, мы увидели на улице нескольких служащих Агинского в бурятских дыгылах, с саблями на боку и нарисованными на обыкновенной белой бумаге погонами, пришитыми к их плечам. Кто-то нам рассказал следующее. Табхаев созвал служащих в хошунную управу и рассказал, что собирается создавать отряд, спросил, согласны ли присутствующие с его идеей. Никто ничего не сказал. Табхаев спросил, нет ли возражающих. Последовало молчание. Тогда Табхаев объявил: «Никто не возражает против того, что собираюсь делать. Стало быть, все поддерживаете меня. Раз поддерживаете, отныне будете служить в моем отряде». Тут он произвел их в вахмистры и прапорщики, нацепив им на плечи бумажные погоны. Так, некоторые служащие Агинского, ни одного дня не бывавшие в армии, а некоторые, может быть, не видевшие офицеров, стали офицерами белой армии. Этому сейчас трудно поверить, но в действительности так и было, и еще, вероятно, живы люди, которые были свидетелями этого. К вечеру эти «офицеры» выходили в степь, и прапорщик Цыренжапов учил их стрельбе. Через день-два некоторые из этих «офицеров» стали изыскивать всяческие способы «демобилизоваться». Мой первый учитель Банзарагшин, оказавшийся «вахмистром», вечером заложил за веки нюхательного табака. Утром явился в штаб с распухшими красными глазами и был освобожден.
Как уже говорилось, в политическом отношении мы были совершенно неграмотны, даже не имели представления о том, что такое пролетариат. Знали только, что есть богатые и бедные, и что революция защищает интересы бедных. Некоторые из нас читали отдельные номера «Забайкальского рабочего», где печатались статьи, направленные против Семенова. Нам казалось, что Семенов враг простого народа. Отношение к Табхаеву у нас было крайне отрицательное.
Когда мы после роспуска разъезжались по домам, договорились так: в отряд Табхаева не попадать; если же будем мобилизованы, бежать к партизанам или в Монголию, для чего заранее держать в хорошем теле по коню. Я еще с зимы просил об этом брата.
Кажется, это было в мае 1920 года. Была объявлена мобилизация в отряд Табхаева. Мне привезли повестку о явке на мобилизационный пункт в Агинском. Я в это время был болен, правда, не в постельном режиме. Дед повез меня в Агинское. Мобилизационная комиссия заседала в помещении хошунной управы. Когда очередь дошла до меня, я вошел в комнату. За столом сидели какой-то русский полковник, кажется, Токмаков и Табхаев. Перед столом, немного в стороне, стоял зайсан нашего сомона Дагбаев Баясхалан. Табхаев посмотрел на меня и задал два вопроса: как моя фамилия и сколько нас сыновей у отца. Когда я ответил, что нас двое, Табхаев сказал: «Ты взят в отряд, запишись у него». И показал в угол у дверей. Я посмотрел туда и увидел моего товарища по высше-начальному училищу, ныне офицера Абидаева Дамбу. Я сказал Табхаеву, что я болен. Он не стал даже слушать. Просьба зайсана освободить меня, единственного работника в семье, также осталась безрезультатной. Когда я повернулся чтобы выходить, Абидаев позвал меня и сказал, что я буду у него писарем, и показал список, в котором я был уже записан. С ужасным настроением я вышел из комнаты и сообщил дедушке, что взят. Он сильно огорчился. Походили по улицам. Через несколько часов дедушка сам зашел к Табхаеву просить, чтобы он отпустил меня. Табхаев отказал. Тогда я обратился по-русски к полковнику и сказал, что я болен грыжей. Ни тогда, ни раньше, ни позже я не болел грыжей, у меня в это время болела надсаженная спина. Но я видел, что у Табхаева нет медика, проверить меня некому, и решил, что грыжа будет «посолиднее» болей в спине. Полковник сказал Табхаеву: «Что же такого берете?» Табхаев недовольно поморщился и произнес: «Тонил даа саашаа!»*.
По этой мобилизации Табхаевым было набрано в отряд около шестиста человек, из которых он создал шесть сотен. Так начался самый мрачный период в истории агинских бурят, к счастью, продолжавшийся недолго. Но он оставил после себя неизгладимый след. Сотни были расквартированы в разных местах: в селе Агинском, где находился штаб, в Хойто-Aгe. Занимали они школьные помещения, которые ими были изгажены до предела, мебель, заборы истоплены, исковерканы. Дикий разгул, попойки, картежные игры продолжались и днем и ночью. Часто задерживали на улице проезжающих молодых людей, приводили к Табхаеву или другому офицеру, и тот «увещевал» задержанного вступить в отряд очень убедительным образом: «Вступай в отряд. Откажешься — получишь в награду желтенькую пулю». Некоторых они отпускали, получив откуп в виде лошади, быка или денег. Попал им в руки мой товарищ по учебе Жанчиб Очирон, но он не стал откупаться, а убежал в Монголию. Также убежал и Даши Мункин, учившийся на первом курсе...
Начиная примерно с мая, Табхаев стал снаряжать «экспедиционные» отряды в прилегающие к Агинскому аймаку уезды, где оперировали партизаны. В течение лета, я помню, было снаряжено три таких отряда в Шилкинский уезд. Помню об этом по той причине, что отряды проезжали по главному тракту, от которого наш летник стоял примерно в километре. Буряты никогда не видели такие большие войска в 200–300 всадников, а добрая половина народа вообще не видела военного человека. Поэтому мы все издали наблюдали за тем, как отряды с заунывно тягучей песней проезжали по тракту. Многие всадники часто заезжали в наши хотоны, чтобы попить. Бывало много случаев, когда отдельные табхаевцы, напившись архи, во весь мах носились по хотонам, стреляли в воздух, а иные в собак. По всей видимости, посланные карательные отряды не соприкасались с партизанскими частями, но зато успешно вели борьбу с безоружными крестьянами, сидевшими дома. За лето табхаевцы два или три раза прогоняли из Шилкинского района тысячные стада черных овец, «реквизированных» у тамошних жителей. Надо полагать, они подметали стада подчистую, не разбираясь в том, чьи это стада — партизан или не партизан. Конечно, они в большинстве угоняли отары кулаков, иначе не смогли бы набрать тысячные стада. Кстати сказать, у агинских бурят никогда не было черных овец, но в двадцатых годах такие овцы появились у шурина Табхаева Аюрова Радна-Цырена.
Однажды мне нужно было съездить по хозяйственной надобности по ту сторону реки Аги. Как раз у ворот поскотины, через которые я должен был проезжать, остановился на привал табхаевский отряд, возвращающийся из похода. На лугу стояли сотни расседланных коней и огромное стадо черных овец, которых гнали в Агинское. Было разбито несколько палаток. Дымили костры. Когда я слез с коня и стал открывать ворота, один табхаевец стал звать меня, говоря, что зовет командир. Я подошел к палатке и увидел сидящего в ней прапорщика Абидаева, о котором говорил выше. Оказалось, он командовал отрядом. Мы разговорились как бывшие одноклассники. Как думаю сейчас, я был тогда юношески непосредственен, наивен. Я спросил его, считает ли он действия Табхаева правильными, Абидаев ответил: «Вообще с большевиками надо бороться, но тебе, как школьному товарищу, могу сказать, что совсем не согласен с его жесткостями. Например, он дал мне приказ расстрелять четырнадцать неповинных ни в чем русских крестьян, в том числе 14-летнего мальчика. Они ехали из села Аргали в Ундино поселье Оловяннинского уезда за хлебом. Я в корне был не согласен, но приказ есть приказ, пришлось его выполнять, причем, из-за слабости моих людей, я своими руками расстрелял пятерых».
В июне был обоо Угалза, находящийся в десяти километрах от Агинского. На обоо были группы табхаевцев. После обряда почитания «хозяина горы» люди съехали в долину реки Ульдурги, где должен был состояться найр — празднование. Когда народ собрался на месте найра, появился Табхаев в сопровождении офицеров. Рядом с ним ехала его любовница Путятина Дарья, дочь бедной жительницы села из крещеных — хэрээснэй. Табхаева с Путятиной посадили на самом почетном месте, рядом с ламой. В самый разгар найра перед Табхаевым появился житель нашего сомона Бадмаев Ральди. Он низко полонился Табхаеву и стал что-то говорить ему, показывая рукой в сторону стоящей за кругом-духэриг молодежи. Табхаев поднялся. Ральди привел его к Лыгдэнову Лыгсогу, который состоял в его отряде. На вид он был пьян. Табхаев что-то спросил у него, потом обратился к своим офицерам и громко сказал: «Отведите его вон в ту падь и расстреляйте». Сказав это, он сел на коня и поехал с подчиненными в направлении Агинского. Три офицера велели Лыгдэнову снять дыгыл и унты и погнали по направлению указанной пади. Среди народа поднялась суматоха. Все ахали, охали. Главный лама Добчин Алексеев сел на свою телегу и поехал за Табхаевым просить, чтобы он отменил свой приказ о расстреле. Старший брат Лыгдэнова — Аюши — также понесся за Табхаевым. Когда Табхаев поднимался в гору, Лыгдэнов нагнал его и минут через десять во весь карьер помчался к офицерам, гнавшим Лыгсога. Табхаев отменил свой приказ. Лыгсог вернулся. Он был сыном бедняка, часто работал у кулаков. Был призван в отряд весною. Узнав об обоо, он приехал без увольнительной от командира сотни, выпил архи и как-то повздорил с Бадмаевым Ральди. Последний взял да и донес Табхаеву.
И вообще-то мне ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-либо хотя бы на словах поддерживал Табхаева. Его всадники в подавляющем большинстве переносили свою службу как большое горе, как наказание, и не знали, как освободиться от нее. Очень была популярна сложенная тогда песня:

Табхар, табхар боро улаанайм
Табимал ябахань хэзээ гээшэб,
Табхайн Дугарай отрядhаа
Табигдаад ябахам хэзээ гээшэб.

Эта тягучая, надрывная песня распевалась повсюду. Мысль, которая заключена в песне, такова: когда же его конь будет гулять на воле, когда же он сам будет освобожден от службы в отряде Табхаева. Как-то раз к нашим соседям приехал их зять Жамбал Митыпов, который учился, кажется, двумя классами ниже меня, хотя был старше меня на четыре или пять лет, но ушел из школы, окончив четыре класса. Недавно ему было присвоено звание подхорунжего. Ничего плохого о нем я не слышал. И вот приехал в гости к тестю важный, надутый, с вестовым. Я пошел к нему. Когда мы учились, я по своему развитию стоял значительно выше его, он это сознавал, часто обращался ко мне за помощью при выполнении домашних заданий. Улучив минуту, так сказать, по старой привычке я сказал ему: «Табхаева никто не любит. Дни его, возможно, сочтены. Так что не вздумай кичиться своими погонами, веди себя поскромнее». Тогда он ничего не сказал, неудовольствия вроде не проявил, но потом, через три-четыре года, будучи запасным командиром Красной армии, он очень благодарил меня за тот совет. Говорил, что после моих слов он действительно стал подумывать о своей дальнейшей судьбе, о своих поступках… При этом он сказал: «А ты все-таки был дурак: ведь ты такой совет давал табхаевскому офицеру, не зная, как он будет реагировать. Говорю это не потому, что ты теперь при власти красных стал начальником, а потому что, может быть, твой совет спас меня. Посмотри, ведь из табхаевских офицеров уцелели только единицы».
Летом 1920 года многие жители из Аги стали эмигрировать в пределы Монголии и Маньчжурии. Причиной послужил распространившийся слух о том, что большевики будут притеснять народ, отбирать имущество, устраивать гонения на религию. Старшина Цугольской волости Дылыков, М. Н. Богданов и какой-то хоринский нойон Цыден-Еши Цыдыпов еще в 1916 или 1917 году ездили в пределы Манчжурии смотреть земли для переселения бурят. Они остановили выбор на местности Шинэхэн, находящейся недалеко от Хайлара. В народе давно говорили, что мудрец из хори-бурят, живший более ста лет тому назад, изрек, что бурятам суждено найти свою счастливую жизнь где-то на юго-востоке, в той стороне, где восходит солнце, за белым камнем с письменами на нем — бэшэгтэй сагаан шулуун — в местности Бада-Его, которая являлась родиной хори-бурят. Если в 1918–19 годах укочевали за границу отдельные преимущественно богатые семьи, то в 1920 году потянулись туда многие середняки, даже бедняки. Часть эмигрантов осела в пределах Халха-Монголии, часть укочевала в пределы Манчжурии. Были и такие люди, которые возвращались в родные места, не отъехав и нескольких десятков километров. Многие вернулись из Монголии через год. Наступила осень. Табхаев объявил новую мобилизацию молодых людей в возрасте 19–30 лет. Опять пришлось ехать. Нас человек полсотни из одного нашего сомона ввели в помещение хошунной управы. «Комиссия» состояла из одного Табхаева. На конце стола сидел писарь. Табхаев называл наши фамилии, ничего не спрашивал, смотрел в список, лежащий перед ним, и выносил решение, брать или не брать. Назвав мою фамилию, он сказал: «Освобожден». Вообще он брал мало. Всего им была набрана одна сотня, которая составила седьмую сотню. Говорили, что многие из взятых, должно быть, чувствуя скорый конец табхаевщины, не явились в отряд, а те, которые явились, проследовали до Акшинского уезда и разбежались. Все чаще и чаще стали разъезжать табхаевские группы. Говорили, что даже жена Табхаева разъезжает с винтовкой за плечами и в сопровождении вестового. Народ буквально загоняли подводной повинностью. Люди интуитивно чувствовали, что дни Табхаева сочтены. Народ не знал, как отнесутся красные, не станут ли спрашивать за табхаевщину. И вот в октябре прекратились поездки табхаевцев. Прошел слух, что они эвакуировались из Агинского и направились вверх по Онону. Нахлынули каппелевцы. Они отнимали у народа лошадей, продукты. Масса людей была угнана с лошадьми, чтобы возить вещи табхаевцев и каппелевцев. Поток каппелевцев не задержался, через три-четыре дня их не стало. В течение двух-трех дней установилась необыкновенная тишина. Эта тишина тревожила людей. Ведь шла война. Белые ушли. Придут красные. Kaк они поведут себя? Ходят слухи, что красные, возможно, будут грабить. Вследствие этого люди нашего сомона сочли благоразумным перекочевать подальше от главного агинского тракта, в леса, горы. Скоро в нашем участке не осталось ни одной семьи, кроме нашей. Однажды утром дедушка сказал мне: «Мы остались, когда люди укочевали. Может, перекочуем в Нарин? Вообще-то большевики такие же люди, но кто знает, чего можно от них ожидать». Поговорили, поговорили, и в конце концов решили остаться на месте, на зимнике, который находился меньше чем в километре от дороги. Одним утром, кажется, в середине октября мы увидели, как через горку к нам скачут несколько всадников. Когда они приблизились, я заметил за их спинами ружья, а на шапках красные лоскуты. Я встретил их на дворе. Они поспрашивали о табхаевцах и каппелевцах, потом попросили попить. Я вынес им молока. Они напились, поблагодарили и поехали по направлению к Агинскому. А через час со стороны Могойтуя потянулись бесчисленные колонны красноармейцев. Через два-три дня к нам заехали трое кавалеристов. Посидели, погрелись, попили чаю и уехали. Один из них явно сомневался во мне. Видимо, он подумал, не являюсь ли я табхаевским офицером. Поводом к этому послужило то, что я грамотно говорил по-русски. Показывая на мою жену, которая подавала им чай, он спросил: «Это твоя баба?». Я ответил: «Это моя жена». Он как-то неприязненно усмехнулся и сказал: «Жены теперь все в Маньчжурии. Как же твоя…?». Но тут вмешался их старший, по-видимому, боясь, как бы его товарищ не наломал горшков: «Не надо… Вы извините, он говорит по-простому, по-деревенски». Диалог наш на этом закончился. Ничего плохого они нам не сделали и уехали.
После изгнания белогвардейцев Табхаев еще некоторое время оставался не то в Табтанае, не то в Чиндалее. В это время Табхаев, Найдан Дамдинов, лхарамба лама Золтоев и табхаевец Тугутов Хончин устроили совещание о том, как спасти свои шкуры. Решили, что Табхаеву, конечно, оставаться нельзя, а остальные написали «постановление» от имени местных граждан, что якобы приветствуют власть красных. С этим «постановлением» Дамдинов объезжал гэры, прося хозяев подписаться под ним. Потом с этим документом послал Тугутова в Агинское, где он заявил председателю аймачного ревкома Ч-Л. Базарону, что Табхаев укрывается в Чиндалее, в горах Зун-Ундэр. Когда же туда послали отряд, оказалось, что Табхаева и след простыл. Конечно, все было рассчитано на это. Дамдинов и его сообщники рассчитывали на то, что своим доносом на Табхаева они покажут свою лояльность или, может быть, приверженность к красным. Эти факты всплыли потом, когда судили махрового контрреволюционера, вдохновителя Табхаева нойона Дамдинова.
Барон Унгерн давал Табхаеву золото для выплаты жалованья личному составу и продовольственного снабжения отряда. Табхаев это золото присвоил и повез в Манчжурию.
Семеновщина была ликвидирована, но на Дальнем Востоке еще продолжали свирепствовать японские империалисты и русские белогвардейцы. В освобожденном Забайкалье стали создаваться народно-революционные комитеты, во главе вновь созданного буферного государства стояло правительство Дальневосточной республики. Это правительство обратилось ко всем насильно мобилизованным в белую армию и в результате очутившимся за пределами родины, и тем, которые, ввиду несознательности, поддавшись агитации вражеских элементов, эмигрировали в Монголию и Маньчжурию, с призывом вернуться в родные места. Им было обещано, что никакие репрессивные меры к ним не будут применяться. Зимою 1921–22 годов табхаевцы, которые не чувствовали за собой вины, стали возвращаться. Стали возвращаться и эмигранты, но большинство из них так и осело там. Начиналась мирная жизнь. Но отдельные, наиболее оголтелые приспешники Табхаева в течение нескольких лет еще продолжали совершать кровавые вылазки из Манчжурии. Уже в 1925 году, когда я работал председателем Агинского хошунного исполкома, ко мне приходил один пожилой человек и спрашивал, как будет относиться Советская власть, если будут возвращаться эти эмигранты. Я ему ответил, что ничего им не будет, если они не совершали ничего против народа...

По рукописи Лодона Линховоина, Улаан-Yдэ, 1970.
_________________
Серия подарочных фотоальбомов:
«Эди Шэдитэ Буряад-Монгол Орон»
«Волшебная Страна Бурят-Монголия»
«Magic Land of Buryat-Mongolia»
http://buryadnom.blogspot.com

Добавлено: 23.09.10, 06:05 +0000

Дымчикова Жанна, руководитель проекта «Степные были и небылицы».

23.09.10
14:30

Жанна Дымчикова, директор Республиканского информационного центра Министерства культуры РБ. Руководитель издательского проекта по выпуску книги «Степные были и небылицы». Книга представляет собой собрание занимательных старинных преданий, современных устных рассказов и анекдотов, бытующих среди народов Бурятии, Калмыкии, Монголии и Внутренней Монголии, адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей, фольклором, традициями и бытом монгольских народов. (Подробная информация о книге в разделе «ИЗДАНИЯ»

1. Почему вы взялись за работу над этой книгой?

Потому что на настоящий момент у нас мало хорошей содержательной литературы на русском языке про Монголию и монголоязычные народы, это касается как содержания, так и полиграфического исполнения выпускаемых книг на сегодня. Об этом начали писать относительно недавно, и что говорить, мы, буряты, на самом деле не так уж много и знаем про себя и свою историю.

2. История создания сборника «Степные были и небылицы», как пришла идея о выпуске?

С этой идей обратился Хасбаатарын Мэргэн во время встречи в посольстве Монголии в Москве несколько лет назад. Разговор об этом возобновился осенью 2009-го во время Международного поэтического турнира им. Н. Нимбуева, куда Х. Мэргэн был приглашен председателем жюри. Мы обратились с предложением к устроителям Конвента монголов мира, которым идея издания общего сборника преданий монгольских народов пришлась по душе, и в результате презентация сборника была включена в число мероприятий 4-ой Генеральной сессии Конвента монголов мира.

2. Как долго и где собирали материал?

Я в основном работала над бурятским контентом. В книгу вошла на самом деле лишь малая часть того, что было собрано, отмечу, что многие рассказы увидели свет впервые. В работе над текстами помог опыт работы над разными проектами – электронный учебник бурятского языка, сайт бурятской литературы, музыкальные фестивали, благодаря которым я имела счастье познакомиться со многими интереснейшими людьми и соприкоснуться с поистине великим миром бурят-монгольской литературы и бурятского устного фольклора.

3. Герои книги – вымышленные персонажи или реальные люди?

Есть в книге небылица «Полевая почта», так вот я на самом деле поверила, что именно так и передаются письма, хотя меня и разубедили в этом, думаю, что небылица не могла вырасти на пустом месте.
Одной из загадочных фигур в истории бурят до сих пор считается Дугар Тапхаев. О нем было запрещено упоминать в свое время, хотя он и был реабилитирован позднее, материалы о нем совсем скудные, даже не осталось его фотографий. Известный учитель Лодон Линховоин – отец прославленного певца Лхасарана Линховоина, оставил в свое время рукопись о Дугаре Тапхаеве, которая и представлена в книге. Хотя в этом рассказе и чувствуется дыхание времени, многое можно прочесть даже между строк. Говорят, что Дугар Тапхаев вынужден был собирать отряды, чтобы как-то противостоять грабежу беззащитных бурятских айлов от вооруженных формирований красных и белых. Буряты были вынуждены отправлять своих жен и дочерей в Маньчжурию, чтобы уберечь их от насилия, об этом сохранились даже поговорки. Да и не зря многочисленные бурятские семьи селениями были вынуждены выезжать в степи Хулунбуйра и Монголии в те годы. Это одна из еще не до конца изученных страниц в истории нашего народа.

4. На ваш взгляд, в чем уникальность данной книги?

Уникальность книги, прежде всего, в прекрасном переводе на русский язык, сделанном настоящим мастером слова – Хасбаатарын Мэргэном. Это одна из составляющих успеха издания, а также то, что впервые вышло подобное собрание преданий монголоязычных народов специально для русскоязычного читателя и, конечно же, надо отметить работу дизайнера, благодаря оформлению и дизайну книги читатель сполна может почувствовать «запах степи».

5. Какие трудности были при создании книги?

Хотя презентация книги и вошла в протокольную часть мероприятий Конвента монголов мира, средств на издание книги, к большому сожалению, нам не досталось. Но мы были уже на финальном этапе и остановить работу просто уже не могли, хотя бы потому, что в прессе уже было заявлено о книге, а обмануть читателя мы не могли. Поэтому в кратчайший срок нам пришлось искать средства в кредит, переделывать твердую обложку в мягкую, сокращать часть рассказов для удешевления издания. Тут хотелось бы выразить искреннюю благодарность Тимуру Цыбикову – министру культуры, который поддержал нас в тот сложный момент.

6. Кто эти люди – читатели книги, кому она может быть интересна?

Я была первой читательницей преданий и была счастлива признаться себе и Мэргэну, что книгу будут читать люди самого разного возраста. И прежде всего те молодые люди, которые основную информацию сегодня получают с экранов телевизоров.

7. Есть ли материалы, желание и возможность для выпуска продолжения сборника?

Да, если будут какие-то предложения, мы с радостью рассмотрим их, будь это относительно содержания книги, так и какие-то предложения о партнерстве. Тем более, что издательский проект “Буряад-Монгол ном” уже готовит к изданию следующие книги, правда, пока не продолжение данного сборника.
В процессе работы над книгой я в который раз убедилась, как мало мы знаем своей истории и как много надо работать сегодня бурятским издательствам, переводчикам, писателям, редакторам, учителям, ученым, чтобы донести до людей хотя бы то, что уже есть. А представьте себе, как много нужно успеть собрать, элементарно перевести с бурятского, старомонгольского языков. Сколько неизданных бесценных, даже нерасшифрованных материалов ждут своего часа в архивах БНЦ и государственных архивах. Дореволюционные материалы, летописи и родословные недоступны, прежде всего, из-за того, что они записаны нашими прадедами на старомонгольском языке, а сколько сожжено и уничтожено в страхе перед НКВД самими бурятами, редко кто сохранял в те годы такие вещи. Безусловно, это масштабные государственные проекты, на которые должны выделяться средства, потому что это наша история, которую надо изучать и сохранять. К большому сожалению, приходится констатировать, что в бюджете Республики Бурятия нет даже статьи расходов: поддержка и издание книг. Хотя именно история нам доказывает, что в благодарной памяти потомков всегда остаются те государственные деятели, которые всячески поддерживали и поощряли культуру и образование, и, безусловно, самые высокие дивиденды для развития государства может дать только высокообразованный и уважающий себя народ, разве манкурты могут уважать культуру, традиции и религии других народов, ничего не зная про себя?

8. Что для вас лично кажется самым интересным в книге?

Мне сложно ответить на этот вопрос, ведь многое я узнала и прочитала впервые, а когда читаешь впервые – это всегда интересно. Я много встречалась и общалась с потомками бурят, уехавших в Монголию и Китай в начале 20 века. И рассказ «Горькая судьба малчина» передает трагичную судьбу лишь одной семьи, а представьте себе, сколько было таких судеб, сколько разорванных родственных связей. Все это происходило на самом деле совсем непросто... Моя подруга из Шэнэхэна Намсылма написала стихотворение о том, как ее дед, тогда еще молодой, так сильно соскучился по родным, что один раз сумел через границу прискакать домой. Подъехал к своей юрте, послушал в ночи голос своей матери и уехал в слезах, так и не посмев откинуть полог юрты и обнять родных. В то время жестоко карали тех, кто имел какие-либо связи с заграницей и он вынужден был уехать, чтобы уберечь родных от проблем. Мне рассказывали и про то, как одна женщина в Монголии получала письма от брата и прятала их, не читая. Это чтобы при случае, когда ее будут допрашивать, она не смогла чем-то навредить брату. Непрочитанные письма безмолвно лишь говорили ей о том, что брат ее жив, здоров и надеется на встречу с ней.

9. Какое открытие вы сделали для себя в процессе работы над данной книгой?

Нам, представителям монголоязычных народов, нужно очень много и долго работать, чтобы появилось как можно больше самой разной информации о нас в мире. Прежде всего, мы сами себе должны рассказать о себе. Причем книги должны быть на разных языках, хорошо проиллюстрированы и изданы на хорошем уровне. Это могут быть как фильмы, мультфильмы, книги художественные, познавательные и, конечно же, учебники для школ. Хотя это, наверное, аксиома, а не открытие.

10. Чему научила вас эта книга?

Я вряд ли смогу забыть чувство, когда первая держала в руках книгу из типографии, а потом радостно сообщала остальным участникам проекта, как она выглядит и как она пахнет типографской краской и т.д. Но чтобы держать в руках долгожданную книгу, участникам проекта пришлось работать не один год. Я имею в виду не только работу над данной книгой. Мэргэн – профессиональный переводчик, выпускник Литературного института им. М. Горького, у него большой опыт работы литературного переводчика, и я рада, что мы смогли с ним поработать вместе в данном проекте. Жаргал Бадагаров – талантливый лингвист и педагог, его педантичность и знание им восточных языков очень помогло в работе, Шарайд О. Галсан – профессиональный дизайнер, живущий и работающий в Москве, я его знала по издательскому проекту «Волшебная Бурятия» и предварительно не раз с ним общалась. Одно то, как долго мы с ним выбирали бумагу для внутреннего блока книги, говорит о том, как неравнодушен он к тому, что делает.. Со всеми я знакома не первый год, но для всех нас – это первый совместный проект, который убедил меня в правильности бурятской поговорки “Зоригтой хүниие зол дахаха, залхуу хүниие зоболон дадаха” (Смелого удача не покинет, ленивого – страдания).

11. Над чем работаете в настоящее время?

Над обновленной версией электронного учебника для бурятских школ «Буряад хэлэн».

12. Что читаете?

Монгол ардын ульгэрнууд – монгольские народные сказки. В последнее время я с огромным удовольствием читаю и перечитываю самые разные сказки.

13. О чем мечтаете?

Есть у меня давняя мечта поработать с композиторами и поэтами над детскими бурятскими песнями. Еще когда работала в редакции детских и музыкальных программ БГТРК (телепередачи «У дедушки Тудупа», «Бамбаахай», «Уянгын шурэ») заметила, что у наших детей совсем скудный репертуар песен на бурятском языке. Если в советское время проблема хоть как-то решалась, делались заказы, то в последние двадцать лет мало кто обращает внимание на эту проблему, жалко, что очень многое упирается в финансы. Хочется сделать конкурс композиторов или же выпустить диски с песнями для детей. Работу в этом направлении я уже начала.

http://minkultrb.ru/lica/lica/article/dymchikova-zhanna-rukovoditel-proekta-stepnye-byli-i?tx_ttnews%5BbackPid%5D=1&cHash=7348c713b9

Добавлено: 23.09.10, 07:04 +0000

Хасбаатарын Мэргэн - создатель уникальной книги «Степные были небылицы»

Хасбаатарын Мэргэн - переводчик и составитель книги «Степные были небылицы».
Родился в 1957 году в г.Улаанбаатаре. Окончил Литературный институт им. А.М.Горького в Москве. Работал переводчиком-редактором в Союзе монгольских писателей. В настоящее время работает редактором в Отделе кинопрограмм Монгольского национального телевидения.

- Почему вы взялись за работу над этой книгой?

Хотелось проверить себя – смогу ли переложить на русский язык монгольские – а это бурятские, халхаские, калмыцкие и южномонгольские – устные рассказы и легенды. В данном случае сложность перевода заключалась в наличии многочисленных элементов, связанных с национальными реалиями. И еще потому что хотел, чтобы русскоязычный читатель соприкоснулся и почувствовал дух степи, хотел донести до него нехрестоматийные вещи...

- История создания сборника «Степные были и небылицы», как пришла идея о выпуске?

У меня были несколько переводов халхаских преданий, которые печатались в газете “Новости Монголии”, передавались по русскому каналу Монгольского радио. Сделаны они были давно – в 1992 году. Предания хороши тем, что не стареют. О них я вспомнил во время моей работы в Москве в качестве первого секретаря Посольства, поскольку там явно ощущалась нехватка ознакомительного материала о Монголии. Стал дорабатывать переводы, попутно ища возможного издателя. Поделился своей идеей с Жанной Чимитовой Дымчиковой, которую хорошо знаю как подвижника, много лет отдающего свои силы делу растространения и популяризации культуры монголоязычных народов. Мое предложение нашло у нее поддержку, мало того – Жанна Чимитовна предложила дополнить материал будущей книги бурятскими, а потом калмыцкими и южномонгольскими преданиями. Вот так зародился наш проект...

- Как долго и где собирали материал?

Материал собирали в течение года. Мы руководствовались поговоркой “Айлаас эрэхээр авдраа уудла” - “Чем искать у соседей, поройся в своем сундуке”. Это что касается халхаских, бурятских и южномонгольских преданий и устных рассказов. А в собирании калмыцкого материала нам большую помощь оказал Консул Монголии в Элисте – Улзийбатын Гончигжав, также очень интересные вещи предложил наш ответственный редактор Жаргал Бадагаров. Сложнее было с южномонгольской частью книги. Представители Внутренней Монголии, с которыми я встречался и просил прислать или что-то рассказать из истории и жизни своего народа, уклончиво уходили от беседы.

- Герои книги – вымышленные персонажи или реальные люди?

В основном – реальные люди. И события реальные.

- На ваш взгляд, в чем уникальность данной книги?

Может быть, то, что является собранием – хотя далеко и далеко не полным – устного фольклора монголоязычных народов. Это что касается содержания, а что касается формы, то она, кончено, неповторима благодаря оформлению, которую сотворил – по-другому сказать не могу – талантливый дизайнер Шарайд Дмитрий Гармаев. И еще книга особенна тем, что создавалась в сети Интернета – большинство ее создателей от начала и до завершения работы над книгой даже не видели друг друга воочию...

- Какие трудности были при создании книги?

Перевод – дело изначально непростое. И тем более, когда мне прислали бурятский материал, то вначале я не то чтобы струхнул, а так, был несколько озадачен – а смогу ли вчитаться в бурятский текст? И был несказанно рад, когда после нескольких страниц читал его так же легко, как и халхаский. То же самое было и с калмыцкими рассказами.

- Кто эти люди – читатели книги, кому она может быть интересна?

Всяк, кому она интересна.

- Есть ли материалы, желание и возможность для выпуска продолжения сборника?

Материала очень много и желания хоть отбавляй.

- Что для вас лично кажется самым интересным в книге?

Затрудняюсь назвать конкретный рассказ. Все они вызывали интерес и поэтому были выбраны для перевода.

- Какое открытие вы сделали для себя в процессе работы над данной книгой?

Понял, что очень мало знаю историю и фольклор монголоязычных народов. К сожалению.

- Чему научила вас эта книга?

На примере работы нашего ответредактора и дизайнера я увидел, как нужно относиться к нашему культурному наследию.

- Что для вас было главным принципом в отборе рассказов для сборника?

Не разочаровать читателя.

- Над чем работаете в настоящее время?

Пытаюсь перевести на русский стихотворную сказку “Зархай – сын Тархая” известного бурятского писателя Шираба Нимбуева.

- Какую проблему решаете?

В основном житейские.

- О чем мечтаете?

Очень много лет мечтаю написать хорошую книгу.

http://minkultrb.ru/interv/intervju/article/khasbaataryn-mehrgehn-sozdatel-unikalnoi-knigi-ste?tx_ttnews%5BbackPid%5D=1&cHash=603bc671d2

Добавлено: 08.12.10, 03:20 +0000

Названа лучшая книга года Бурятии.
Итоги Республиканского конкурса изданий

03.12.10 12:23

Книга «СТЕПНЫЕ БЫЛИ И НЕБЫЛИЦЫ» победила в республиканском конкурсе «Книга года Республики Бурятия», который традиционно проводится в рамках ежегодного Книжного салона в целях содействия развитию книгоиздательского дела в Бурятии, популяризации книг, изданных в Республике Бурятия, выявления лучших книг, награждение их авторов и создателей.

Книга представляет собой собрание занимательных старинных преданий, современных устных рассказов и анекдотов, бытующих среди народов Бурятии, Калмыкии, Монголии и Внутренней Монголии, адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей, фольклором, традициями и бытом монгольских народов. В основном предания повествуют о тех или иных эпизодах из жизни реальных исторических лиц, таких как известный ученый – Бямбын Ринчен, первый военврач Базар-Сада Ямпилов, халхасский Богдо-Гэгэн Джедзун Дамба VIII глава монгольского светско-теократического правительства, прославившийся богатырским ростом Гонгор, нареченный Высоким, предсказатель Молон багша, легендарные борцы – Намхай, Байха-Бухэ; князь Тогтохо, мудрая ханша Мандуухай, великодушный «разбойник» – Торой банди, известный как То-ван, калмыцкий хан Аюка, президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов, построивший Анинский дацан хоринский тайша Дамба, представитель рода хубдууд в Хоринской степной Думе Ямпил гулваа, великий монгольский писатель и поэт Нацагдорж, маршал Чойбалсан, руководитель социалистической Монголии Цэдэнбал, Впервые публикуется уникальная рукопись Лодона Линховоина с воспоминаниями об одном из организаторов бурятских вооруженных формирований, боровшихся за защиту бурятских земель от экспроприации, офицере семеновских войск – Дугаре Табхаеве, об участии калмыков в войне 1812 года и мн. др.
Наряду с этим в книгу включены забавные и поучительные истории, происходившие и с менее известными людьми: ламами, скотоводами, охотниками, рыбаками, плотниками, купцами, столярами, крестьянами. Читателей должны позабавить анекдоты и небылицы, бытующие среди монгольских народов. В частности, в книге будет представлена большая серия охотничьих и рыбацких баек. Составители книги постарались отобразить все стороны народной жизни, в которой есть и грустное и веселое, печальное и забавное, но всегда добрые и жизнеутверждающие.

«Степные были небылицы» — проект Республиканского информационного центра, руководитель проекта Жанна Дымчикова. Хасбаатарын Мэргэн - переводчик и составитель книги «Степные были небылицы».

http://minkultrb.ru/lica/lica/article/dymchikova-zhanna-rukovoditel-proekta-stepnye-byli-i?tx_ttnews[backPid]=1&cHash=7348c713b9d0cbd089d02b038e4f68b3

Книга является результатом кропотливой многолетней работы по собиранию устных преданий на разных монгольских наречиях и диалектах, из устных и печатных источников, из старых и современных газетных публикаций.
Книга проиллюстрирована работами выдающегося монгольского художника, бытописателя Б. Шарава, известного бурятского художника Цырен-Намжил Очирова, а также старинными архивными фотографиями.

Итоги Республиканского конкурса изданий:

Победителями признаны:

1. в номинации «Лучшая книга года» - «Степные были и небылицы» АУ РБ «Республиканский информационный центр»
2. в номинации «Лучшая книга года на бурятском языке» - «Дархан соло» (автор Сыренов Б.) Издательского дома «Буряад унэн».
3. в номинации «Лучшая книга для детей и юношества» - «Серия «Бэлигhээ» бэлэгхэн» (автор Дугаров Э.) Издательства «Бэлиг»
4. в номинации «Лучшее полиграфическое исполнение издания» - «Памятники архитектуры и истории. Том. 1. Свод объектов культурного наследия Республики Бурятия» ОАО «Республиканская типография».
5. в номинации «Лучший CD, DVD» - Проект «Республика Бурятия – бирюзовая стрела из эпохи гуннов…» Вып. 1. «За Байкалом-морем город солнечный стоит… Четыре сезона в г. Улан-Удэ…» Авторской студии документальных и научно-популярных фильмов «Калачакра – Колесо Времени».

Лауреаты конкурса:

1. Издательство Бурятского Государственного университета за издание книг «Поэзия национального бытия» С.С. Имихеловой, «Родословные предания и легенды бурят» С.П. Балдаева
2. Рекламное агентство “Барис” за издание книги «Англо-бурятско-русский разговорник: словарик-книжка в картинках» Д.Г. Дымбиловой-Юндуновой
3. ООО им. Гомбожапа Цыбикова и Жамсо Тумунова - участник республиканского конкурса «Книга года Республики Бурятия» за издание книги «Самородки Забайкалья»
4. Издательство Республиканского центра медицинской профилактики за издание книги «Первый нарком Андрей Тимофеевич Трубачеев в истории здравоохранения Бурятии»
5. Издательско-полиграфический комплекс Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств за издание сборников «ВСГАКИ - первый вуз культуры в Сибири: 50 лет», «Весенняя муза».
6. Бурятская общественная организация «Республиканский Совет ветеранов» за издание книги «И помнит мир спасенный…: Победители - солдаты Великой войны»: Ч.3
7. ФГОУ ВПО «Бурятская государственная сельскохозяйственная академия им. В.Р. Филиппова» за издание книги «Садоводство в Бурятии»
8. Типография «НоваПринт» за издание книг «Звенящая песнь стрелы», «Золотая россыпь Селенгинска» Э.В. Демина, «Мир Будды», «Портрет иерарха. XXIV пандито хамбо лама Дамба Аюшеев» А. Махачкеева, «Геннадий Васильев. Скульптура и декоративно-прикладное искусство»
9. “Бурятское книжное издательство” за издание книги «История становления и происхождения бурятского народа» Б.Ш. Доржиева
10. Индивидуальный предприниматель Штант Виктория Андреевна за издание книг «Учитель, именем твоим», «Лучшие выпускники школ, лицеев и гимназий Бурятии-2010»
11. Продюсерский центр Д. Карелова "Sonic Studio” за издание CD «Любимые песни звезд Бурятии» DVD «Лучшие хиты бурятской эстрады»
12. Творческое объединение “Белая Тара” Лауреат республиканского конкурса «Книга года Республики Бурятия» за издание DVD «Край песен степных - Кижинга»

http://www.minkultrb.ru/news/prosmotr/article/-fecbbbf008?tx_ttnews%5BbackPid%5D=1&cHash=402cf3008407c417e623936fb1250c38

Добавлено: 20.01.11, 07:17 +0000

ямар бэрхэ уншагшад байдаг юм!

Обсуждаемое