Поэзия Виктора Балдоржиева

«МОРОЗ ОМЕРТВЕЛО, СТУДЕНО…»

Мороз омертвело, студено,
Качнет цепенеющий лес,
И кажется льдисто и сонно
Посыпятся звезды с небес.

Холодными, злыми, ветрами
Продуты вокзалы страны.
За стылыми льдами, снегами,
Рубины кремля не видны...

С узлами и в сереньких шалях,
С какой непонятно земли,
Старухи сидят на вокзалах
И снятся им внуки вдали.

Вдали, где и страшно, и странно!
(Хоть кто бы письмо написал!)
За окнами звезды туманны,
И шумный клокочет вокзал...

Мужчины поднимут стаканы.
О чем-то до хрипа кричат,
Кричат азиаты, славяне...
Старухи всех наций молчат!

Печальны, морщинисты, глухи,
Последние тратя рубли,
Спешат по России старухи.
Россию снега замели...

1991 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

«О ЧЕМ ЖЕ МЫ ПЕЛИ? КЛИНКИ И ШИНЕЛИ…»

О чем же мы пели? Клинки и шинели...
За что мы убиты на буйном скаку?
Маньчжурские сопки... Шимозы, шрапнели...
И я – в поредевшем казачьем полку.

Зачем мы воскресли? А взгляд мой раскосый,
А конь мой храпит... За углом – впереди -
Старушечьи лица и девичьи косы,
И срезанный крик: «Не убий... Пощади!»

Морозно и людно! За что же нам злиться?
Со злобой такой – хоть живи, не живи!
Быть может, на алом снегу белолицая -
Прабабка моей несчастливой любви?

То белый, то красный – какое значенье,
Когда не смолкает в ушах: «Пощади!»
А я ведь люблю всех, люблю от рожденья!
А сердце все плачет и плачет в груди...

Дрожа, просыпаюсь я снова и снова,
И стылый рассвет голубеет в окне.
Холодный рассудок с горячей любовью,
Столкнувшись, бушуют бессильно во мне.

Я вижу дорог похоронные ленты,
Я слышу мольбу: «Не убий... Пощади!»
Звенит мой клинок о гранит постаментов,
А сердце все плачет и плачет в груди...

1991 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

И русский купец в открытой пролетке,
И барышни легкий подстук каблучков,
И солнце разбилось на яркие звезды
О стены старинных еврейских домов!

Но «вспыхнуло утро»! И Сретенск заняли!
Исчезла пролетка в дыму и в пыли,
И мы не узнаем, как барышню звали!
И горькая пыль оседает вдали...

И Шилку качают не крепкие лодки,
Но водка! И снятся мне стены домов -
И русский купец в открытой пролетке,
И барышни легкий подстук каблучков...

1991 г.

КОНИ ЧИНГИСА

А кем-то не кончены войны,
Кому-то и жизни не жаль...
Степные, чингисовы, кони
По травам уносятся вдаль.

Великие степи бескрайни!
И пылью покрылись веков:
Народы, раздоры и тайны
И медные гвозди подков...

Но вечны степные кумысы,
Туман над вечерней рекой,
Где стелятся кони Чингиса
Над степью под яркой звездой.

И контуры всадников строги,
И слышен серебряный смех,
И мчатся они без дороги,
И места хватает для всех!

И если, устав от погони,
Я в степь одиноко уйду,
Вернутся чингисовы кони,
И всадник вручит мне узду!

Мне в городе гордом не спится,
А степь в моем сердце всегда,
Где мудрые кони Чингиса
И в небе монгольском – звезда!

1991 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

ВИДЕНИЯ В ВОДЕ
(На Алханае)

Уедешь! И снова приблизятся
Леса, голубой небосвод,
Как многое четко увидится
В чеканном сиянии вод...
А воды шумят, и взгрустнули мы.
Но что в этом мире не так?
Смотри, как спокойно под пулями
Воскресший спешит Пастернак!
Пусть чувства у нас еще взвинчены,
Но это минует, пройдет,
И взгляд Джиоконды да Винчи
По-своему каждый поймет.
Все вспомнится, все отрыдается,
Все встанет опять по местам.
Ты видишь: в воде проявляется
Умнейший пророк Мандельштам!
Там в водах слепяще-холодных
Мулла и буддийский монах,
Мелькнут христианские своды,
Соборы, органы и Бах...
Когда же из слова славянского
Газетные строки плетут
Я музыку слышу Бортнянского
И брошенный вижу редут...
Ах, друг мой, ты ищешь покоя?
Уйди от словесной беды,
Молчи, успокойся душою,
У вечной структуры воды!
Густыми вверху ароматами
Качается лес и плывет,
Какие слагаются атомы
В чистейшем кипении вод!
Там время шумит, прерывается,
Там буйствует дьявольский круг,
И сквозь этот шум прорывается
Классической музыки звук!
Чарующий, гневный, печальный,
Сейчас он далек от людей...
(А люди, как слепни, ночами
С оглохших текут площадей!)
И музыку строк тех пока еще
В тиши и под лунною мглой,
Услышав, поймут всепрощающе
Нашедшие в душах покой!
Спокойно закат разгорается,
И травы – спокойно растут,
И день снова ночью сменяется,
И колос до срока не жнут...
Все в сроки! И срок созидания
Придет, как приходит рассвет,
Ведь тема себя в мироздании
Важнее, чем пошлый сюжет!
Спокойны все те, кто Вселенной
Познали и выдох, и вдох,
В них ритмы природы нетленной,
Бессмертные ритмы эпох...

Я снова вернулся к покою,
Смотрю в отражения вод.
Не важно, что будет со мною,
Не важно, какой идет год!

1991 г.

«ЗДЕСЬ СЛАБЫЙ ГОРЫ ПОКОРЯЕТ…»

Здесь слабый горы покоряет.
В такой стране! В такой стране
Лишь только сильные взлетают
Сквозь мрак к незримой вышине.

Еще и солнце не вставало,
А я – встречал его лучи,
И крылья мощно вырывали
Меня из гибельной ночи...

Внизу какой-то полуночник
Дивился... Я уже летел!
И распрямлялся позвоночник,
И череп радостно гудел!

Ветра, ветра! Крыла упруги,
И мысль магнитила века,
И мелодично, струннотуго,
Летела точная строка!

Еще, еще... И непрестанно
Струились строки горячи,
Как птицы быстрые в тумане,
Как кони белые в ночи!

Незримо и неизъяснимо
Я их, изысканных слагал,
Нежнее женщины любимой
Лелеял, мучил и ласкал...

Они согласно и свободно
Пронзят вас солнечным лучом.
С моих мятежных небосводов
Земной раздвинув окоем!

Пока летят! Не долетели,
Но я, смеясь, сгорю вдали,
Когда они достигнут цели,
Коснувшись крыльями земли...

1991 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

«ОТОРВУСЬ ОТ НАРОДА, НЕВОЛИ…»

Оторвусь от народа, неволи,
Полечу вольной птицей туда,
Где четыре крестьянина в поле
Норовят накормить города...

Буду долго кружить я, далекий,
От земли. Там шумят ковыли.
На пригорке сурок одинокий
Затерялся в прогорклой пыли!

Смерчи черные, черные камни,
Видно снова внизу до поры...
Лишь помашет оттуда рука мне
Может брата, а может сестры!

Серый дым над лесами, степями,
И все ярче и жарче лучи,
Но лечу прямо к солнцу упрямо,
Ах, как крылья мои горячи!

Закричу, обожженный, от боли,
Упаду, где тверда борозда!
Где четыре крестьянина в поле
Норовят накормить города...

1991 г.

ЛУННАЯ БОЛЕЗНЬ

Неужто я болен и брежу ночами
О мыслях несбыточных чистых времен?
Пульсирует жизнь между явью и снами,
Никто мне не скажет, где явь или сон!
Сквозь черные тучи зрачки мирозданья
Ищу я! И вещий немеет язык...
А жизнь, может, – только души созиданье,
А, может быть, – лишь разрушительный миг?

Так сколько продлятся нелепые будни?
И лепым, наверное, столько же быть!
Жалеть ли теперь мне, что жалкие люди,
Надрывно советуя, учат, как жить?
И дивно их много на этой планете...
Когда им пытались о чем-то сказать,
Звериные их, водянистого цвета,
Бессмысленно тускло мерцали глаза.

Ругались за окнами грязно и пьяно,
И снилось, что вспять повернула река,
Глухая тоска надвигалась протяжно,
Но, хлынув, за ней открывались века!
Дымились дождливо тяжелые пашни,
И мгла моросила – не видно ни зги!
Бывало порой изумительно страшно, -
Холодная радость хлестала в мозги!

Мир зыбок! И близко от ада до рая,
Как трудно пророку, легко палачу...
Я все понимая, не все принимая,
Пугливо печалясь, глубинно молчу...
О чем говорить! Глупогордых так много,
Надолго отмерены совесть и честь.
Пригрезится вдруг – я из мира иного,
А может, не грезится, может так есть?

Я дымкой туманной ожившей тревоги
Витаю над сонным селеньем окрест,
И глупо просить крест полегче у Бога,
Но каждый по вере получит свой крест!
Вот молятся истово, бесятся рьяно,
И вижу сознаньем я их бытие:
И пенится жизнь там, во тьме окаянной,
Творя и корежа творенье свое!

И я опускаюсь в промозглую слякоть,
Где будет кричащее месиво днем...
А мне бы к желанной прижаться и плакать,
В печальном покое, забыв обо всем!
А мне бы не знать о далеком и близком,
А мне бы не знать, где добро и где зло,
А мне бы не знать о высоком и низком,
А мне бы желать, чтобы мне повезло...

Луна зеленела таинственным оком,
И птицы тревожно шуршали в лесу,
И плакал я скорбно в ночи, одиноко:
Зачем в себе боль я людскую несу?
За что эта доля, и кто меня мучит,
И надо ли было рождаться на свет?
Клубились лилово-прохладные тучи,
И таяла боль – занимался рассвет...

Я болен! И брежу наивно ночами
О мыслях несбыточных чистых времен.
Пульсирует жизнь между явью и снами,
Но кто мне откроет, где явь или сон?
И что я увижу в зрачках мирозданья,
И скажет ли вещий, забытый, язык,
Что жизнь – это только души созиданье,
Без этого – лишь разрушительный миг?

1991 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

ПРИГЛАШЕНИЕ В ТИШИНУ

Хорошо без вас! Но лучше с вами
Слушать жизнь и тишину любить,
Между явью жизненной и снами
Ничего не знать, не говорить!

Молча рыбы движутся в глубины,
Немо птицы сильные парят,
Мудрые творенья и картины
В тишине понятно говорят...

Гордые холопы говорливы,
Судят без сомнений всех подряд!
Сильные – спокойны, молчаливы,
Слабые – от слабости кричат!

Хорошо, что ничего не знаю,
Хорошо – не знают обо мне!
В тишину, любя вас, приглашаю
Помолчать с собой наедине...

1991 г.

ЗОЛОТЫЕ ДАЛИ

Золотые дали расцветали...
Вольными родившись, умирали!

И до них, не дрогнув, убивали.
Убивали всех, кто расцветали!

Вырастали, крылья вырастали,
Только не взлетали – обрубали!

Мощные загривки и утробы
Грозно пели – не взлетали чтобы!

Сколько раз Есенин не родился!
Пушкин, не родившись, может, спился!

И покатно выбугрены ямы,
Не найдем костей мы Мандельштама!

Неужели вы не замечали,
Умирая! Как вас убивали?

Будет кровь годами обновляться,
Долго будут мертвые рождаться!

Долго будут в каждом жить от злобы
Хищные загривки и утробы!

Может, я не умер, недобитый,
Удивляюсь – жив или убитый?

Золотые дали расцветают.
Может быть уже не убивают?

Может где-то крылья вырастают?
Золотые дали расцветают...

Золотые дали! Расцветают...

1991 г.

«КАК ВОЛЬНО ЛУНА ПРОПЛЫВАЕТ…»

Как вольно луна проплывает,
Как тучи свободно плывут!
Ручьи подо льдом засыпают,
Весною опять оживут.

И снежные белые дали!
Под мерным мерцаньем луны
Мелькают обломки развалин
Моей заплутавшей страны.

Мы живы, как это ни странно!
Алеет ночная звезда,
И груды развалин в тумане,
В них горе и наша беда...

Иду по метельной дороге,
О жизни мечтаю своей...
В душе затихают тревоги,
Но радость туманится в ней!

Я молод душою и телом,
Плывет золотая луна,
И в пушкинском возрасте смелом
Меня не убила страна!

1991 год.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

«СВЕТЕЛ МИР – УЮТНЫЙ, ДАРОВИТЫЙ…»

Светел мир – уютный, даровитый,
И хамьем не пахнет в мире том,
Там плащами-плюшами увитый,
Убранный княжной, зеленых дом.

Упадут туманы. В окнах синих
Заструится желтый луч свечи.
Шелест шелка... Очи... Пианино...
Шорох трав в таинственной ночи.

Кабинет и кресла, скрип сафьяна,
Сладость книг и терпкость табака.
В голове – волшебные туманы,
А в туманах – звучная строка...

Золотисто звезды в небе вспыхнут,
В чистом доме спится чистым сном!
Петухи испуганно притихнут,
Ухнут пушки хамов над жнивьем...

Пьяные рубахи и папахи...
Хлынет потный хохот под окном...
Умирая, плачут не от страха!
Дом теряя, плачут об ином!

Где-то спит спокойно мир убитый,
Не найдут нигде его ключи!
Разве Ванька-ключник хамовитый
Мог князя с княжною разлучить?. .

1992 г.

«МУЖИКИ ЖИВУТ В СТОЛИЦАХ…»

Мужики живут в столицах!
В селах – тоже мужики...
Краснолапистые лица,
Красномордны кулаки!

Воздух душный, воздух тяжкий,
В перегаристой волне...
Бьют с размаху, бьют с оттяжкой,
По расхристанной спине.

То не в сказке: жили-были
Со старухою старик,
Долго тужились, родили,
Вышел – страшненький мужик!

Разметал деревни, села,
Города заполонил,
С бабой пьяной и веселой
Он таких же народил!

И не умер в день вчерашний,
Взведены еще курки!
И становится мне страшно
От хмельного: «Му-жи-ки...»

Маты, нож, кастеты, дрыны,
Хруст костей в горячей мгле.
Где-то женщина с мужчиной
Жили-были на земле...

1992 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

«ПОМНЮ ЗАПАХ КАРТОШКИ НЕСПЕЛОЙ…»

Помню запах картошки неспелой,
Значит – вся еще жизнь впереди!
Ты плывешь в сарафанчике белом,
Алый яркий цветок на груди...

Этой ночью в моей комнатенке
Водку пьет одичало рванье...
Я в бреду не зову тебя громко,
Только слышится имя твое!

Ты плывешь, ты летишь, дорогая,
Сквозь зеленый и трепетный зной.
Ничего не случилось – я знаю,
Знаешь ты – не случилось со мной!

Ничего, ничего, ты ведь знаешь,
Знаю я – не случилось с тобой!
Сквозь туманы печально киваешь
Золотистой своей головой...

И уходишь, уходишь в туманы,
Знойно легкие плачи дрожат,
Расплываясь, плывут сарафаны,
Пятна алые бледно горят!

Крикнет пьяная рвань очумело!
Я проснусь. Оглянусь. Ты молчишь.
Снова наша картошка поспела,
И навстречу ко мне ты бежишь!

А земля так покатно обманна,
Ты не плачь! Упадешь, подожди!
Задыхаясь, летишь в сарафане
С полинявшим цветком на груди.

1992 г.

«МОЯ ПРЕКРАСНАЯ ЕЛЕНА…»

Моя прекрасная Елена!
Ты не сердись! Я виноват!
Сверкнут, смеясь, твои колени
Опять, как лобики внучат...

Они живут, наверно, где-то
И, не рожденные пока,
Глядят на бабушку и деда
С иных миров, через века!

Минует все! Догонит каждый
Свой возраст, возраст старика,
И мы, смеясь, уйдем однажды
В совсем иные облака...

И пусть насупятся живые,
Когда мы будем умирать...
Я вспомню травы луговые
И буду все благословлять!

В бреду! Конечно же, нетленном,
Увижу детство, юность, мать,
Тебя, прекрасная Елена,
И стану сладко засыпать...

А там – прабабушки и деды,
А там – другой цветущий луг,
И я забуду наши беды,
И я ведь тоже чей-то внук!

Но сквозь века и расстоянья,
В иных мирах, в ином краю,
Какой-то запах, жест, сиянье
И звук взволнуют грудь мою...

И буду, мучаясь, я долго
Недоумевая, вспоминать...
Ты тоже вспомнишь чей-то голос
И будешь память напрягать!

И вот прорвется! Улыбнувшись,
Увидим вдруг в краю ином:
Как мы сидим с тобой, надувшись,
И эту печь, и этот дом...

Давай, оставим все проблемы,
Чтоб через много звездных лет
Узнать по запаху Елены -
Как был прекрасен этот свет!
1992 г.

«ВСЕ ДЕРЕВНИ УВИДЯТСЯ ВМЕСТЕ…»

Все деревни увидятся вместе, -
Там я жил в позабытой глуши!
Золотая волшебная песня
Расцветающей звонко души...

Вот и снится прохладная осень,
И весенние запахи рек,
Живописная лирика сосен,
И берез с рыжих сопок разбег!

И – просторы, просторы, просторы...
Я по снежной спешу белизне,
Все морозные помню узоры
На своем одиноком окне!

Так нигде не споют мне напевно,
Как на свадьбе в забытом краю.
Я жалею себя, не деревню, -
Отзвеневшую юность свою!

Как душа там моя расцветала!
Снятся сосны, березы и дом...
Есть ли птица, чтоб так тосковала
И кружила над старым гнездом?

1992 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

«ОН В ЗВЕЗДАХ ВИДЕЛ ЛИЦА, ЛИКИ…»

Он в звездах видел лица, лики,
И в ликах – звезды узнавал,
Он слышал шорохи и крики
И их – за песни принимал.

А мимо – толпы и заборы
Мелькали. Он не замечал...
Свои библейские соборы
Органной музыкой слагал!

Кто создал мир таких иллюзий,
Кто краски дивные творил?
С бродягой или карапузом
Он как с Шекспиром говорил!

Еще не ложный, но возможный,
Ведь в каждом гений проживал
И он дышал так осторожно,
Как будто тайну смерти знал!

Как будто ждал: вот-вот проснутся,
И станет мир совсем иным,
Проснутся, вздрогнут, улыбнутся, -
Исчезнут злоба, смог и дым...

Так жил он в каждом человеке,
Горел таинственным огнем,
Безумный Врубель и Эль Греко
Себя узнали бы и в нем!

Грустил над грудами развалин,
Что есть и будет мир иной!
А был в автобусе раздавлен
Зловонно-жаркою толпой...

И мир таинственных видений
Исчез над городом его!
И ни звезды, ни удивлений -
Заборы... Маты... Ничего!!!

1992 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

«ЖИТЬ И ЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ НЕИСТОВО…»

Жить и жить в этом мире неистово!
Жить и жить! И бесследно сгореть!
Но своим только голосом чистым,
Лишь своим! Разговаривать, петь...

А умрем... Люди слова не скажут,
Оборвут неприличную речь!
Будто близкую сердцу пропажу
В суете не смогли уберечь!

Не беда! Снова станут речисты...
Но во мгле кто-то будет звенеть,
Будет пробовать голосом чистым,
Лишь своим, разговаривать, петь!

1992 г.

ЛЕТНИЕ СНЫ

Громко квакают лягушки,
Летней ночью кавардак,
Козероги на опушке
Пляшут плавно краковяк.

Мне не спится. Вновь виденья
Проплывают предо мной...
Врач, сказавший: «Шизофреник»,
Мне прописывал покой.

Есть покой, деревня, лето.
Может снова сны не те?
Голубой, притихший, ветер
В полусонной дремоте.

Золотые виснут сети,
Спит серебряный карась,
Бледно-медною монетой
На воде луна зажглась!

Врач сказал, а я послушал.
И задумчиво молчу.
Ночью квакают квакуши,
Показать бы их врачу...

1992 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

Добавлено: 08.05.08, 01:17 +0000

НЕКОГДА!

По ночам мои соседи
Что-то бьют, кричат, визжат.
Мне сейчас на эти беды,
Скажем скромно, наплевать!

Пушкин с Чеховым приперлись:
Как открыл я дверь на стук?
У меня ж забот по горло!
Только Пушкин снял сюртук...

Я писал, курил, вставал,
Молча чай им наливал.
Пушкин что-то прошептал,
Чехов что-то отвечал...

Так давно я вдохновенно
Не творил, не изливал
Душу! Душу! Тело бренно,
Мысль бессмертна! Я, брат, знал.

А за окнами качались
Сосны пыльные мои,
И прекрасно понимали,
Что за гости к нам пришли!

Я писал, курил, вставал,
Отрешенно им кивал.
Чехов что-то прошептал,
Пушкин что-то отвечал...

Шел я, пешка, не смущаясь,
Не в ферзи, а в короли!
По-аглицки, не прощаясь,
Гости встали и ушли...

Хорошо поговорили!
Помолчали хорошо!
Собутыльники ломились...
Стало гадко!. . Что еще?

А еще я крепко спал!
И во сне кого-то звал.
Пушкин что-то мне сказал...
Чехов радостно молчал...

1992 г.

«Я ВСПОМИНАЮ ЧЕЛОВЕЧКА БОЛЬШОГО МНЕНИЯ…»

Я вспоминаю человечка Большого Мнения,
Который без сомнения все знал!
Говорил только в повелительном наклонении,
Сослагательного знать не желал...
И этот человек, человечек Большого Мнения,
На меня повелительно кричал!
Я уходил, уходил от него в отдаление,
А он все равно, прыжком, настигал.
И требовал, требовал от меня объяснения,
И все чему-то, смеясь, поучал...
И вдруг я встал в повелительнейшем наклонении
И сослагательнейше замолчал!
И тут человек, человечек Большого Мнения,
Сразу жалким и малюсеньким стал,
И забормотал в оправдательном наклонении,
И этим очень меня напугал!
Я молчу и молчу. Меня мучают сомнения!
Опять изменюсь – и буду ничем?
Он же снова станет человечком Большого Мнения!
А он все меньше – исчезает совсем!!!
Боже мой! Как быть?

1992 г.

ГОРОД

И окутанный весь дымом
И гирляндами огней,
Спит в огромном темном мире
Город – скопище людей!
Там домов скопились груды,
Ругань, крики, маты, вой...
И висят нелепо люди
Между небом и землей...

Город в ярком «Адидасе»
Продолжает водку пить.
Вождь писал, что эти массы
В коммунизме будут жить!
Но на стенах – «Педерасы!»
Продолжают выводить
Вождь трудился неустанно,
Чтобы счастье людям дать,
Говорил – сегодня рано,
Завтра – поздно начинать.

День за днем по распорядку
Солнце рыжее встает,
На балконе сохнет грядка -
Ничего там не растет!
Город съежился от скуки,
От указов похудел,
Многотысячные руки
Осаждают винотдел!
Нет муки, но только муки,
Нет предела – беспредел!
Но гранитный вождь громадой
Подпирает небеса...
И решает город – надо!
Надо выехать в леса!
К черту митинги, парады,
Лишь была бы колбаса!
Вот когда вождей идеи
Снова массой овладели!

В лес! Туда, где тишь да небо,
Прекратить пора запой,
Хватит виснуть тут нелепо
Между небом и землей...
Ни холодной, ни горячей
Много суток нет воды.
А такие неудачи
Доведут всех до беды!
До беды простой, российской,
Где и дрын для дела гож,
Ну, а с дрыном будет близко
Засапожный русский нож!
Вот тогда решится быстро
Кто пригож, а кто не гож!

Так висят они утрами!
Все с дрожащими руками,
Все с похмельной головой,
Шевелят едва губами
Между небом и землей
Городские массы-люди,
На столе – пустые блюда,
Грустно звякает посуда!

ДАЧИ

За день, в ночь перед субботой,
Город быстро протрезвел.
Все в делах и все в заботах.
И курятник загалдел!
Забурлил, вскипел, заквохтал,
Даже злобно зашипел!
Доски, шифер, спозаранку
Тащит каждый все, что смог!
Краски кабели и дранку
Цемент, гравий и песок...
Кто-то старую берданку
Из музея уволок!
Встал промышленный завод –
Все – на дачи, в огород...

Так земное тяготенье
Притянуло их назад,
Ведь нелепое явленье,
Когда в небо смотрит зад.
Встали на ноги, как надо,
Пробежались босиком,
Кто-то строить стал ограду,
Кто-то – сразу новый дом.
И полощет ветер гачи.
Кофты, юбки и трусы!
Только нет людей на даче.
Водки нет и колбасы!
Массы в поле, не иначе,
У заветной полосы!
Где картошка и капуста.
Где проклюнулся редис.
Было густо, стало пусто,
Кто-то вспомнил клич: «Трудись!»
Пахнет скучно, пахнет грустно.
Это отдых? Это – жизнь!
Перли пехом к коммунизму,
Кто назад, а кто – вперед!
Кто – работает для жизни!
Для работы кто живет!

Без бензина, как подранки,
Ткнулись в травы «Жигули»!
Кирпичи, посуда, банки,
На пластах сухой земли.
Все крестьяне и крестьянки!
Господа живут вдали...
Далеко Москва маячит,
Там трибуны, съезды, зал,
Вгрызлись, роют землю дачи
И бьют зверя наповал.
Кто-то снова неудачи
Им, конечно, предсказал!

Тут профессор и рабочий,
Тут такая каша, смесь!
Каждый рвет и каждый хочет
Сладко спать и сладко есть!
И в поту весь, между прочим,
Бывший член капээсэс...

Больше, глубже, дальше, шире,
Цемент, шифер и стекло...
В городской давно квартире
Пусто, пыльно и тепло:
Старый зэк все снес на рынок,
Прогундосив: «За падло!»

Удивленный в гулком мире
Лес качается светло...
Будут сыты – не иначе,
Раз уехали на дачи!
Загребут под крики, маты,
И отчалят в город свой,
И повиснут кверху задом
Между небом и землей!
Будут лопать зимой блюда
Городские массы-люди...

И нелепое явленье,
Прекратится на мгновенье.
Только станут голодать -
Повторится все опять!

1992 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

НЕКОГДА!

По ночам мои соседи
Что-то бьют, кричат, визжат.
Мне сейчас на эти беды,
Скажем скромно, наплевать!

Пушкин с Чеховым приперлись:
Как открыл я дверь на стук?
У меня ж забот по горло!
Только Пушкин снял сюртук...

Я писал, курил, вставал,
Молча чай им наливал.
Пушкин что-то прошептал,
Чехов что-то отвечал...

Так давно я вдохновенно
Не творил, не изливал
Душу! Душу! Тело бренно,
Мысль бессмертна! Я, брат, знал.

А за окнами качались
Сосны пыльные мои,
И прекрасно понимали,
Что за гости к нам пришли!

Я писал, курил, вставал,
Отрешенно им кивал.
Чехов что-то прошептал,
Пушкин что-то отвечал...

Шел я, пешка, не смущаясь,
Не в ферзи, а в короли!
По-аглицки, не прощаясь,
Гости встали и ушли...

Хорошо поговорили!
Помолчали хорошо!
Собутыльники ломились...
Стало гадко!. . Что еще?

А еще я крепко спал!
И во сне кого-то звал.
Пушкин что-то мне сказал...
Чехов радостно молчал...

1992 г.

«Я ВСПОМИНАЮ ЧЕЛОВЕЧКА БОЛЬШОГО МНЕНИЯ…»

Я вспоминаю человечка Большого Мнения,
Который без сомнения все знал!
Говорил только в повелительном наклонении,
Сослагательного знать не желал...
И этот человек, человечек Большого Мнения,
На меня повелительно кричал!
Я уходил, уходил от него в отдаление,
А он все равно, прыжком, настигал.
И требовал, требовал от меня объяснения,
И все чему-то, смеясь, поучал...
И вдруг я встал в повелительнейшем наклонении
И сослагательнейше замолчал!
И тут человек, человечек Большого Мнения,
Сразу жалким и малюсеньким стал,
И забормотал в оправдательном наклонении,
И этим очень меня напугал!
Я молчу и молчу. Меня мучают сомнения!
Опять изменюсь – и буду ничем?
Он же снова станет человечком Большого Мнения!
А он все меньше – исчезает совсем!!!
Боже мой! Как быть?

1992 г.

ГОРОД

И окутанный весь дымом
И гирляндами огней,
Спит в огромном темном мире
Город – скопище людей!
Там домов скопились груды,
Ругань, крики, маты, вой...
И висят нелепо люди
Между небом и землей...

Город в ярком «Адидасе»
Продолжает водку пить.
Вождь писал, что эти массы
В коммунизме будут жить!
Но на стенах – «Педерасы!»
Продолжают выводить
Вождь трудился неустанно,
Чтобы счастье людям дать,
Говорил – сегодня рано,
Завтра – поздно начинать.

День за днем по распорядку
Солнце рыжее встает,
На балконе сохнет грядка -
Ничего там не растет!
Город съежился от скуки,
От указов похудел,
Многотысячные руки
Осаждают винотдел!
Нет муки, но только муки,
Нет предела – беспредел!
Но гранитный вождь громадой
Подпирает небеса...
И решает город – надо!
Надо выехать в леса!
К черту митинги, парады,
Лишь была бы колбаса!
Вот когда вождей идеи
Снова массой овладели!

В лес! Туда, где тишь да небо,
Прекратить пора запой,
Хватит виснуть тут нелепо
Между небом и землей...
Ни холодной, ни горячей
Много суток нет воды.
А такие неудачи
Доведут всех до беды!
До беды простой, российской,
Где и дрын для дела гож,
Ну, а с дрыном будет близко
Засапожный русский нож!
Вот тогда решится быстро
Кто пригож, а кто не гож!

Так висят они утрами!
Все с дрожащими руками,
Все с похмельной головой,
Шевелят едва губами
Между небом и землей
Городские массы-люди,
На столе – пустые блюда,
Грустно звякает посуда!

ДАЧИ

За день, в ночь перед субботой,
Город быстро протрезвел.
Все в делах и все в заботах.
И курятник загалдел!
Забурлил, вскипел, заквохтал,
Даже злобно зашипел!
Доски, шифер, спозаранку
Тащит каждый все, что смог!
Краски кабели и дранку
Цемент, гравий и песок...
Кто-то старую берданку
Из музея уволок!
Встал промышленный завод –
Все – на дачи, в огород...

Так земное тяготенье
Притянуло их назад,
Ведь нелепое явленье,
Когда в небо смотрит зад.
Встали на ноги, как надо,
Пробежались босиком,
Кто-то строить стал ограду,
Кто-то – сразу новый дом.
И полощет ветер гачи.
Кофты, юбки и трусы!
Только нет людей на даче.
Водки нет и колбасы!
Массы в поле, не иначе,
У заветной полосы!
Где картошка и капуста.
Где проклюнулся редис.
Было густо, стало пусто,
Кто-то вспомнил клич: «Трудись!»
Пахнет скучно, пахнет грустно.
Это отдых? Это – жизнь!
Перли пехом к коммунизму,
Кто назад, а кто – вперед!
Кто – работает для жизни!
Для работы кто живет!

Без бензина, как подранки,
Ткнулись в травы «Жигули»!
Кирпичи, посуда, банки,
На пластах сухой земли.
Все крестьяне и крестьянки!
Господа живут вдали...
Далеко Москва маячит,
Там трибуны, съезды, зал,
Вгрызлись, роют землю дачи
И бьют зверя наповал.
Кто-то снова неудачи
Им, конечно, предсказал!

Тут профессор и рабочий,
Тут такая каша, смесь!
Каждый рвет и каждый хочет
Сладко спать и сладко есть!
И в поту весь, между прочим,
Бывший член капээсэс...

Больше, глубже, дальше, шире,
Цемент, шифер и стекло...
В городской давно квартире
Пусто, пыльно и тепло:
Старый зэк все снес на рынок,
Прогундосив: «За падло!»

Удивленный в гулком мире
Лес качается светло...
Будут сыты – не иначе,
Раз уехали на дачи!
Загребут под крики, маты,
И отчалят в город свой,
И повиснут кверху задом
Между небом и землей!
Будут лопать зимой блюда
Городские массы-люди...

И нелепое явленье,
Прекратится на мгновенье.
Только станут голодать -
Повторится все опять!

1992 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

Добавлено: 08.05.08, 07:37 +0000

С днем Победы, дорогие земляки! Когда-то мой отец написал повесть "Огненные тропы", посвященную бурятскому партизану Бадме Жабону. Впоследствии Бадма Жабон, благодаря и этой повести, стал Героем России. В дни написания повести отец, видимо, и написал эти стихи.

РАССКАЗ ПАРТИЗАНА

«В мутных зарослях болота
Третьи сутки мы лежим.
Кроет немец с миномета.
Гарь. Разрывы! Смерть и дым!
Лейтенант, мальчишка длинный.
Весь разбух, к воде припал.
В первый день осколком мины
Был убит он наповал...
Мы отходим дальше, дальше.
Рядом воду рвет фугас.
И на странном этом марше
С каждым днем все меньше нас.
Репродуктор глуше, глуше
Вслед хрипит из темноты.
Бьют из пушек. Вот и суша!
Партизанские посты...

По весне, в начале мая.
Время вспять во мне идет:
Не Берлин я вспоминаю -
Лето... Сорок первый год...»

1982 г.

Добавил Эрдэм.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

ВЕЧНАЯ СВОЛОЧЬ!

Спорит Вечная Сволочь насчет бытия,
С кем, что делать и делать со всеми что?
Сразу хор: «Знаю я! Знаю я! Знаю я!»
Может лучше – не знает никто?

Аспирант молодой и профессор седой,
Все – с трибун потрясают вас: «Кто виноват?»
Вот так Вечная Сволочь за вашей спиной
Миллионы готовит солдат!

Ну, а кто виноват и что делать, когда,
Сволочь вечно не знает, зовет палачей...
Хорошо б, если всякая сволочь всегда
Убивала своих сволочей!!!

Снова ясное солнце и день голубой!
Белозубая крошка глядит в высоту,
И щербатинка мило под верхней губой
Недоумевает во рту...

Не узнать никому – сколько звездам гореть,
Не узнать никогда, – что еще впереди!
Жаль, что Вечную Сволочь вы будете греть
В сладком страхе – в душе, на груди...

1992 г.

«Я ПРИШЕЛ НЕГАДАННО-НЕЖДАННО…»

Я пришел негаданно-нежданно,
В первую осеннюю метель,
И в окно из снежного тумана
Мне качали звезды колыбель!

Выводил я строки на бумаге,
И печаль туманила глаза,
Молнии сверкали за оврагом -
Первая весенняя гроза!

И никем не узнанный, в тумане
Я исчезну. Будет первый снег!
Не еврей, не русский, очень странный,
Завернувший в гости человек!

Не любил законы я и своды!
Всех настигнет вольный мой туман!
По утрам смотрите чаще в воды,
А ночами – в звездный океан...

1992 г.

«В ГОРНИЦЕ СВЕТЛО. И СВЕТИТ СНОВА…»

В горнице светло. И светит снова
Мне звезда ночная вдалеке.
Где-то лодка Коленьки Рубцова
На ночной качается реке...

Никогда я слушать не устану,
Как звезда с звездою говорит,
Как душа плывет по океану -
Ничему не хочет научить!

Как люблю я слушать тайны ночи!
Никакой в тех тайнах нет беды!
Пусть никто, никто ночами молча
Не несет мне в горницу воды...

Тишина! Прохлада! Тусклой медью
Вдруг блеснет у берега река.
Никакой не надо мне победы!
Ни над кем! Дорога далека...

Век Рубцова! Вечность Мандельштама!
Светел и печален звездный дым.
Крепко сплю! Душа моя упрямо
Все плывет по далям мировым...

1992 г.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

МЫ

Никогда хорошо мы не жили,
Жили только на грани беды.
На обочине грязи и пыли
Затеряются наши следы…

Мы не знали хорошей дороги,
Не ходили по ней никогда.
Нас всю жизнь догоняют тревоги,
И всегда настигает беда.

Мы живем, все расчетливо взвесив,
И, боясь, ошибиться на грамм.
Где-то птицы поют в поднебесье!
Но когда бы прислушаться нам?

9 мая 2008 года.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

Обсуждаемое